Не отпускай (СИ) - Ксюша Иванова

от чего его всплески любви ко мне зависели — от фазы луны, от мужских гормонов, которые у нашего музейного хранителя не все время, а в определенные моменты в кровь впрыскивались, да только с периодичностью пару раз в год, Ванечка вдруг решал, что любит меня и начинал наступление, как заправский генерал. И надо же было так совпасть, что в момент, когда мне меньше всего эти его чувства нужны были, он вновь воспылал любовью.

Вообще-то, был он на пять лет меня моложе. И считался воспитанным милым молодым человеком. Внешне, на мой взгляд (а еще и на взгляд нашей Леночки) был симпатичным, и даже очки его не портили, а прибавляли шарму. Одевался он, конечно, немного старомодно. Но что взять с мужчины, который воспитывался сразу двумя поколениями интеллигентных женщин с прекрасным классическим образованием?

Наша дружная музейная компания, состоящая из меня, Леночки, экспозиционера Бориса и второго хранителя Валентины, бывала в гостях у Ванечки частенько. Прекрасная квартира с высокими потолками в доме, который считался у нас в городе памятником архитектуры, была наполнена антиквариатом, к которому можно было отнести и двух женщин в винтажных платьях с неизменными старинными брошами на груди. Это не квартира была, а филиал нашего музея, где экспонаты можно было часами рассматривать!

Нас всегда угощали пирогом с вишневым вареньем, который просто таял во рту и вишневой же настойкой. Нам рассказывали интересные истории из жизни мамы и бабушки Ванечки. Послушать было что. Мама была женой видного партийного деятеля последних лет существования Советского Союза — поездила с ним по разным городам, всякого насмотрелась. Он умер рано, когда Ванечке исполнилось пять лет всего. Единственный сын был очень поздним ребенком в этой семье. А бабушка происходила из дворянской семьи, чудом уцелевшей в годы репрессий.

Привести в свой особый мир обычную женщину Ваня не мог. Маме и бабушке нужно было соответствовать. Он решил, что соответствовать могу только я и никто больше. Много лет Ванечка пытался доказать мне, что меня примут, что я смогу быть счастлива в его музее № 2. Да только я с трудом могла себя представить третьей в ряду главных женщин из его семьи. Я честно говорила, что давно бы нужно подыскать другую кандидатуру для этого, но Ванечка был неумолим.

В последний раз полгода назад, вновь воспылав любовью, он даже попытался меня поцеловать в хранилище, куда я пришла за самоваром. Я собиралась проводить занятие для детей, на котором рассказывала о русских обычаях, о традиционной кухне. Ну, и конечно, такая информация усваивается детьми гораздо лучше, если кроме рассказа подкрепляется участием в процессе чаепития, например. Такое интерактивное занятие всегда шло на ура!

Ванечка выдал мне большой тульский самовар и заставил расписаться в акте выдачи. Я схватила пузатого красавца за обе ручки и уже направилась к двери, как почувствовала сзади на талии горячие руки нашего хранителя. Было смешно. Как он собирался меня целовать, если между нашими телами находился ведерный самовар? Но, видимо, какие-то мысли на этот счет у Ванечки имелись. Он попытался меня развернуть. Уперся в самоварный кран и отскочил. Попытался зайти сбоку, но изогнувшись, и практически улегшись на музейный экспонат в моих руках, сумел только легонько мазнуть своими губами по моим. Я старалась держаться! Но эти неловкие попытки, эти телодвижения в тесном хранилище между стеллажами невольно вызвали приступ неудержимого смеха. Вывернувшись из Ваничкиных рук, я с моим спасителем на руках, рванула прочь из хранилища, хохоча, как ненормальная.

Мне, конечно, было жаль моего несостоявшегося любовника, но ничего с собой сделать не могла. Ванечка две недели избегал меня, как мог. Даже чай пить ходил к Борису, а в наш кабинет заглядывал только в случае крайней необходимости.

И вот именно сегодня он решил меня простить!

Я уже собиралась идти домой, когда на крылечке меня догнал он.

— Марина, там дождь идет. У тебя есть зонт?

Зонта у меня не было. Я привыкла к своей безалаберности — обычно этот важный предмет с собой я брала тогда, когда осадков не предвиделось. А в дождливую погоду он либо был забыт мною дома, либо странным образом терялся где-нибудь в общественном транспорте. Вот и сегодня зонта, как назло, не было.

Ванечка раскрыл свой огромный черный над моей головой, явно собираясь провожать до дома. Три троллейбусных остановки вечером я обычно проходила пешком. Сегодня, правда, предпочла бы доехать, но у Ванечки были другие планы.

— Марина, давай пройдемся? Я бы хотел с тобой поговорить! — спорить бесполезно — все равно ведь увяжется следом.

— Хорошо. Пошли, — все его разговоры я знала наперед.

Он некоторое время молчал. А потом завел:

— Ты знаешь, Марина, как я к тебе отношусь? Ты — прекрасная женщина, умная, красивая, интеллигентная. Ты — не замужем.

— Да-да, Ванечка, я в курсе своих обстоятельств. Ближе к теме, — почему-то сегодня он меня раздражал. Может виной всему жуткий голод, который я в последние дни испытывала к концу рабочего дня?

— Ты знаешь, что я тоже свободен. Жилплощадь имеется — своя отдельная комната…

Не выдержала, прервала его речь.

— Ты свободен, я — свободна. Что предлагаешь?

— Замуж. Выходи за меня.

Ого, а Ванечка-то, созрел для серьезный отношений! Замуж? Ну что ж, придется озвучить мое положение!

— Ваня, я беременна. Скоро будет два месяца.

Он остановился, как вкопанный. Удивленные глаза, кажется, стали больше линз.

— Как беременна? Не может быть.

— Может, Ванечка, может. Только пока никому не говори!

Он несколько раз ошарашенно кивнул головой.

— Значит, у тебя есть мужчина? — ну, логично же, блин.

— Ну, можно и так сказать…

— Он женится на тебе?

Чуть позже я поняла, что не нужно было делиться с ним своими сомнениями на этот счет. Сама не знаю, что на меня нашло. Мы, как раз, остановились возле моего дома. я под зонтом повернулась к Ивану и сказала:

— Не знаю. Все сложно очень. Я его не видела уже давно. Скорее всего, не женится. Но ребенка я все равно оставлю.

Что там надумал себе Ванечка, я не знаю, только свободной от зонта рукой он внезапно обвил мою талию и неожиданно крепко притянул к себе. Его губы потянулись к моим. От неожиданности я замерла, не решаясь его оттолкнуть. Он, видимо, расценил мое спокойствие, как поощрение и углубил поцелуй. Я стала выворачиваться из его цепкой руки и вдруг услышала:

— Маринка, тебя и на месяц одну оставить нельзя! Это что еще за… крендель, на моей территории?

24