Жена для генерального - Мария Сергеевна Коваленко

Издалека заметить было трудно, но вблизи я увидел, как ее трясет. Даже венка на виске пульсировала быстрее обычного.

– Волновалась обо мне и не могла позвонить? – Рот срочно требовалось чем-то заткнуть. Стиснуть зубы и замолкнуть. Но я не мог себя остановить. Видел ее дрожь. Самого колотило все сильнее. И несло, будто пьяного.

– Сволочь! – Ледяная ладонь с такой силой приложилась к моей щеке, что в ушах зазвенело.

– Гад! – Второй щеке досталось не меньше.

– Тебе смешно? – Удары посыпались в грудь, в живот, по плечам и снова по щекам.

– Тебе весело вот так пропадать. Оставлять меня в полном неведении. Черт знает где. Трястись от страха и пытаться не думать о худшем.

Аглая изо всей силы толкнула меня назад. Впечатала какой-то своей невозможной для женщины силой в стену.

– Абашев, у тебя нет совести!

Все еще полуживой, я жадно втянул ее запах: молоко и ромашка. Точно так же всегда пахла моя дочка. И вмиг окосел.

– Ненавижу тот день, когда стала с тобой работать. – Женские пальцы сжались на воротнике моего пальто.

От близости меня тряхнуло уже серьезно. Каждое место, куда приложился твердый кулачок, вспыхнуло огнем. Тело словно трещинами пошло – болезненными спазмами. Жестко и хорошо одновременно.

– Проклинаю себя за то, что решила с тобой спать. –  Пальцы на воротнике побелели от напряжения.

– Звучит как признание, маленькая.

Еще не до конца чувствуя свои конечности, я неуклюже подхватил Аглаю под попу, приподнял и позволил скатиться по моему телу вниз. Дал почувствовать каждой клеточкой, какой я живой и твердый. Везде.

– Чудовище озабоченное.

Она фыркнула, но не выгнулась и не отвернулась. Лишь снова ухватилась за грудки. Только на этот раз пробралась под пальто – к рубашке. И вздрогнула. Почти как я несколько секунд назад.

– Лучше влепи мне еще раз по морде. От души. Не жалея. – Склонив голову, я поцеловал узкие ладони. Одну и вторую. – Иначе я возьму тебя прямо здесь.

– Я ждала тебя целый день... У меня от нервной системы ничего не осталось.

Аглая не ударила. Вместо того чтобы послать, она вжалась в меня всем телом. И дерзко, мучительно медленно потерлась бедрами о пах.

– Ты же ходить потом не сможешь, милая.

Мои пальцы на ягодицах сжались так, что, попытайся она вырваться, ничего бы не удалось.

– Один раз переживу.

– Один?

– Абашев, это все ничего не значит. – Мышка первой коснулась губами моих губ. Осторожно, словно пробуя, провела кончиком языка по контуру. Смелая, будто незнакомка. И закрыла глаза. – Просто секс. Не больше.

За этот ее «просто секс» так и хотелось надавать по попе. Рот с мылом вымыть, чтобы глупости больше не говорила. Но и для попы, и для рта очень быстро нашлось другое применение. Самое правильное. Самое нужное!

Оторваться от них не получалось. Ладони сминали бедра так яростно, словно это главное лекарство от всех болезней и печали. Кожа сквозь платье горела. По венам, будто лава, жар перетекал от этих прикосновений.

Нежный рот с ума сводил своей сладостью. Как бездомный пес, изголодавшийся по любимому вкусу, я и на миг не мог остановиться. Жадно посасывал пухлые губы. Терся языком о язык. Вылизывая каждый сантиметр чувствительной кожи, скользил по шее и ключице. И надышаться не мог своей девочкой.

Изменившейся. Роскошной. Взрослой. Соблазнительной настолько, что ниже талии у меня все огнем горело и мозг отключался напрочь.

Даже, куда нести свое сокровище, не знал. Как слепому, Аглае пришлось подсказывать направление. Шептать, когда нес не туда: «Следующая дверь». Стонать: «Не эта. Нам направо», когда, совсем ошалевший, пригвоздил ее спиной к кладовке и пробрался руками под платье.

После двери спальни уже никакого терпения не хватило. Аглая на миг потянулась к выключателю, но я ее опередил. Вместо того чтобы включить люстру, погасил даже тусклые бра, что подсвечивали стены. Надёжно спрятал одну не нужную никому сейчас тайну. И прижал свою сладкую мышку к массивной двери.

– Просто секс, говоришь? – шепнул на ухо, расстегивая ширинку на брюках.

– Да!

Эта маленькая лгунья и не думала сдавать назад. Убивала меня своим голодным взглядом. Не позволяла больше прикасаться к губам. Но и не пискнула, когда подхватил её под ягодицы и поднял вверх.

– Ничего личного? Так?  

Внутренности сводило от желания. Изо рта вырывались не слова, а какие-то хрипы. Казалось, лишь пальцы помнят, что делать. Одни инстинкты работали.

– Ни-чего... – простонала, запинаясь, Аглая, когда сдвинул в сторону полоску белья.

– Совсем? – Одним толчком заполнил свою девочку до отказа. И от кайфа чуть не рухнул на колени как подкошенный.

Вместо ответа мышка выгнулась дугой. Тонко всхлипнула, будто сквозь слезы. И изо всей силы сжала мои бедра. Словно тисками.

Самостоятельная такая, гордая. Безумная не меньше меня самого. И жадная в каждом жесте. Не отодвинуться от нее было. Не разорвать эту связь хоть на миг.

Все, что собирался сделать, вылетело из головы начисто. Год в мечтах представлял, как снова буду любить свою мышку. Десятки раз видел нашу близость в пошлых эротических снах. Загибался от воспоминаний под хлесткими струями в душе. Как конченый импотент, мечтал хотя бы прикоснуться в больнице. А сейчас... пошевелиться не мог.

Голову сносило от этого её отчаяния. Чувствовал сквозь одежду, как колотится сердце. Губами собирал со щек соленые капли. И готов был взорваться в любой момент от тесноты и жара. Как пацан.

– Что ж ты со мной делаешь, мышка?

Добраться до кровати не было ни одного шанса. Я не дошел бы даже до высокого комода, что стоял рядом. Куда с ней такой было идти? Да и не хотелось.

В руках у меня стонала моя голодная девочка. Шизела