Искры - Елена Сокол

провод могла спровоцировать перегрузку и привести к пожару. Так и произошло. – Он направляет луч фонаря вверх. – Как я сегодня выяснил, все провода, кабели и электроматериалы были более низкого качества, чем заявлено в проектной документации. Жадность – вот из-за чего все.

– На этом разве можно хорошо заработать?

– Еще как. Представь, сколько проводов тянется внутри стен таких торговых центров. Если взять деньги за новую электрику, а оставить старую, то можно положить в карман хорошую сумму.

– Но разве их не проверяют?

– Сейчас это практически не контролируется. Бизнес освободили от частых проверок пожарной безопасности, и вот результат.

– Не могу поверить, – говорю я дрожащим голосом.

– Также в здании отсутствовали система вытяжной вентиляции и противопожарные преграды. Сама знаешь, в помещении без перегородок огонь распространяется очень быстро, ведь его ничто не сдерживает. – Он вздыхает, затем поворачивается ко мне: – Пожарной сигнализацией здание тоже оснащено не было.

– Я в шоке.

– И я мог бы посоветовать твоему другу подать в суд на компанию застройщика, но, увы, судя по документам, которые мне прислали утром, ООО СК «Светлая сторона» сейчас находится в стадии банкротства.

– Черт, – сокрушенно выдыхаю я.

– Как только будут заключения из лаборатории, я сообщу.

– Так, значит, ты уверен, что это не поджог?

– Никаких подтверждений этой версии мы не нашли.

– Ни одного?

– Нет, – Данила разводит руками. – Надеюсь, моего слова тебе достаточно, и ты перестанешь шнырять в потемках с фонариком и поедешь домой?

– Мысленно я почти сделала карьеру великого сыщика, – разочарованно признаюсь ему я.

– Ты была близка, – заверяет он. – Честно. Но как же мне приятно быть правым – никогда не надоест.

– Думаешь, это смешно? – толкаю его в плечо.

– Думаю, да, – отвечает Адамов, еле сдерживаясь, чтобы не рассмеяться.

– Иди ты, – еще раз отталкиваю я его. И вдруг справа от меня что-то громко стукает и шуршит. – Аа-а-а! Крыса! – визжу я, отпрыгивая.

И вжимаюсь в грудь Данилы от страха.

– Просто кусок штукатурки отвалился, – тихо говорит он, наведя луч фонарика на кучу обугленного мусора.

– Да? – недоверчиво переспрашиваю я, косясь в сторону звука.

– Да, – уверяет Адамов, – точно.

Я неохотно отлипаю от его груди и боязливо оглядываюсь по сторонам. Луч фонарика, дрожащего в моей руке, как безумный скачет по стенам.

– Ты боишься крыс? – спрашивает он.

На этот раз без усмешки.

– Нет, я вообще ничего не боюсь, – храбрюсь я. Затем наклоняюсь, чтобы лучше рассмотреть то, что выхватил из темноты луч моего фонарика. – Композитные панели?

– Ага, самые дешевые.

– И почему я не удивлена? – произношу я устало. – Они действительно неплохо нажились на ремонте здания.

– Тут ты в точку, мисс Марпл.

Я рассматриваю пятно, оставшееся от расплавившегося утеплителя. В композитной панели меж двух слоев алюминия находится композитный слой, представляющий наибольшую опасность при пожаре. Пластик и пленка низкого качества хорошо горят и выделяют едкий дым. Г4 – самая высокая группа горючести. Большое выделение тепла и токсичных продуктов при горении. Практически приговор тем, кто находится в здании и не смог вовремя выбраться.

– Может, нам узнать поподробнее о фирме, которая занималась реконструкцией торгового центра? – предлагаю я, задумчиво разглядывая остальной мусор.

– Так и сделаю. Обещаю, – заверяет Данила. – А ты поедешь домой и займешься своими делами.

– Ты что, меня выпроваживаешь? – возмущенно спрашиваю я, когда он начинает подталкивать меня к выходу.

– Тебе здесь не место, Ева.

– Ох, началось… – медленно закипаю я. – А где мне еще не место? В части?

– Обещай, что больше не будешь соваться в это дело? – просит он, когда мы уже оказываемся у выхода.

– Ты знаешь, что этого не будет, – отвечаю я, упрямо скрестив руки на груди.

Данила открывает дверь, и свет ударяет мне в глаза, вынуждая прищуриться.

– Я хочу делать свою работу, не отвлекаясь на путающихся под ногами юных сыщиц, – насмешливо заявляет он. – В качестве жеста доброй воли буду держать в курсе. И, если появятся какие-то новости, сообщу.

Адамов буквально выталкивает меня наружу.

– Как щедро! – фыркаю я, бросая на него прощальный, полный негодования взгляд.

Да что он о себе возомнил?

– Удачи тебе в мире мужчин! – говорит он с улыбкой, перед тем как захлопнуть дверь.

– Удача мне не понадобится. Я профессионал, – устало произношу я, но эти слова тонут в шуме вечернего города.

Глава 10. Данила

Amirchik – Минимум раз

– Она скончалась, – сообщают мне по телефону.

И мое сердце запинается – совсем как в те моменты, как вчера, когда рядом находится Ева, и я превращаюсь в робота, не могу сложить слова в предложения и конвульсивно сглатываю.

– Да, я сообщу ему, – отвечаю собеседнику, сбрасываю вызов и прячу телефон в карман.

Семь утра, мы на пепелище: я и сын женщины, которая пострадала при пожаре. Час назад ее вынесли из огня, и вот мне говорят, что она не выжила. В другой раз мне было бы тяжело сообщить эту новость близким, но не сейчас, когда ее сын, пятидесятилетний пропойца, ползает по обгоревшему остову дома в поисках материной заначки.

– Филя, – зову я.

Мне известно его имя потому, что мы уже выезжали к ним в прошлом году, когда кухня вспыхнула из-за керосинки. И в позапрошлом приезжали, когда дом чуть не сгорел из-за обогревателя. Я лично выносил им предупреждения, но понимал, что все бесполезно: его мать уже в возрасте, она с трудом передвигалась, а Филя вел не тот образ жизни, который позволил бы иметь свои деньги и желание привести дом в порядок. Он практически не вылезал из запоев и превратил их жилище в пристанище для всех асоциальных личностей с округи.

– А? – отзывается тот, не глядя.

И продолжает ворошить кочергой угли – все, что осталось от комнаты его матери.

– Надо поговорить, – хрипло произношу я.

– Опять?

– Да. Иди сюда.

Мы уже выяснили, что он спал, когда начался пожар. И у меня есть подозрения, что причиной стала сигарета, в руке с которой Филя уснул после ночных возлияний.

– Слушай, я же просил тебя ничего не трогать, – напоминаю я, начиная терять терпение.

– Здесь где-то должны быть ее золотые серьги, – бормочет он, копаясь в почерневших обломках мебели.

– Филя, – говорю я холодно, подойдя к нему. – Твою мать не спасли. Мне жаль.

Мужчина поднимает на меня уставший взгляд. Его лицо одутловатое и красное, кожа вокруг глаз сухая и морщинистая не по годам. Сосудистые сеточки на носу выдают его зависимость от алкоголя.

– Мне нужно найти серьги, – заторможенно произносит он.

– Ты слышишь меня? – я повышаю голос. – Твоя мать умерла.

– Еще у нее был крестик. Такой… золотой, –