Разрушу твою семью (СИ) - Бонд Юлия

В воздухе появилось напряжение. И гробовая тишина – я даже слышала, как тикают на запястье у Астапова новенькие часы.

Я не видела выражения лица Вадика в этот момент, но была уверена, что он позеленел.

– Значит, старший брат Артёма, – наконец-то произнёс Астапов. – Неожиданный поворот.

– Какие-то проблемы? – отпарировал Марк, а я к стене прижалась всей спиной, чувствуя как кружится голова и как слабеют мои ноги.

16

Переведя затравленный глаз с Марка на Вадима, дочка начала что-то подозревать. Впрочем, через мгновение это уже было абсолютно неважным.

– Нет никаких проблем, если не брать во внимание то, что ты морочишь голову моей жене, – с ухмылкой в голосе произнёс Вадим, а я даже и не удивилась. Лишь вдох сделала поглубже и мысленно перенеслась на другую планету, чтоб меня не так сильно зацепило, когда тут всё рванёт.

– Вы разводитесь – это во-первых, а во-вторых… – а что там было "во-вторых" – никто так и не узнал, перебив Марка, на арену вышла Санька.

– Мам, это правда? – голос моей малышки предательски дрогнул и меня будто чугунной сковородкой припечатали, иначе как объяснить, что я почувствовала себя раздавленной лепёшкой?

– Правда, доченька. Твоя мама спит с вот этим муд… братом твоего будущего мужа, – ответил вместо меня Вадим.

Ощутив в крови прилив адреналина, я миновала разделяющее нас с дочкой расстояние. Сжав пальцы в кулаках, чтоб ногти врезались в ладони, заглянула Саньке в глаза. Боже мой, а там был такой коктейль из эмоций: брезгливость, осуждение, разочарование и много чего ещё, что заставило моё материнское сердце скукожиться до микроскопичного размера.

– Мам, это так? – настойчиво повторила Санька.

– Саш, давай поговорим наедине, – я хотела взять дочку за руку и отвести её в другую комнату, чтоб пообщаться тет-а-тет, но Санька не позволила. Дёрнулась от меня как ошпаренная, головой закачала. Отчего я была вынуждена принять её правила, хоть мне и не хотелось разговаривать о личном в присутствии других. – Понимаешь, солнышко, в тот день, когда я узнала об измене твоего отца, мне было очень плохо…

На удивление я говорила спокойным голосом, несмотря на взорвавшийся внутри меня вулкан. Я была откровенной с Санькой, рассказывая ей всё как есть, и с самого начала, мол, в баре я оказалась случайно, там меня спас Марк от настойчивых ухаживаний одного амбала. В этот же вечер он провёл меня домой, а затем всё как-то само понеслось на немыслимо высокой скорости. А когда я очнулась, то было уже поздно – влюбилась по самые уши.

К тому времени, как я закончила свою исповедь перед взрослой дочерью, в коридоре уже никого, кроме нас с Санькой, не было. Не знаю, когда мужики успели испариться. Я так сосредоточилась на откровениях, что даже шороху постороннего не услышала, будто Артём с Марком и с Вадиком растворились в воздухе как пылинки.

– Саш, ну почему ты плачешь? Я же всё тебе рассказала, всю правду, как есть, – сделав попытку обнять малышку, я с огорчением поняла, что Санька попятилась, так и не позволив к себе прикоснуться.

– Я не хочу верить в это! – закрыв уши руками, как дочка делала это в детстве, Санька закачала головой. – Это неправда!

– Правда, доченька.

Подойдя к Саше вплотную, я убрала руки от её ушей. Смахнула с щёк горошины слёзы и всё-таки обняла. Уткнувшись лицом мне в плечо, Сашка продолжила бубнить, что её мама и старший брат Артёма – чушь собачья, мол, такое даже в пьяном бреду не придумаешь. Я героически терпела все причитания Саньки, делая скидку на её ранимую во время беременности нервную систему. Помню, когда я была в положении, то тоже вела себя не очень адекватно. Так что стоит потерпеть, меня ж как-то терпели все мои близкие.

Через минуту Санька успокоилась. Отпрянув, заглянула в мои глаза и на полном серьёзе выдала:

– Ты должна с ним расстаться.

Я ошарашенно захлопала ресницами. Чего? Нет, ну я понимаю: у девочки шалят гормоны и всё такое, но диктовать матери, как ей жить – это уже реально перебор.

– Мам, пожалуйста, – уже менее требовательным тоном произнесла Саша.

– Я не буду с ним расставаться.

– Почему?

Я выразительно дёрнула бровью.

– Саш, глупый вопрос. Ты так не считаешь?

– Не считаю! – на эмоциях возразила Саша. – Мам, он – брат моего Тёмы, ты это понимаешь или нет? Что о нас люди подумают? Господи, да мне даже представлять это не хочется. Как я Валентине Ивановне в глаза посмотрю?

– Как обычно. Ничего сверх ужасного не случилось. Ты драматизируешь.

– Нет, ты не понимаешь. Вы повстречаетесь и разбежитесь, а мне с этим позором всю жизнь жить.

– Значит, с позором тебе жить, да?! – вздохнув, я поняла, что дошла до точки кипения. Ещё немного, совсем чуть-чуть, и я взорвусь как хлопушка.

Решив, что тайм-аут нам с дочерью просто необходим, я молча пошла к двери. Но перед тем как выйти из квартиры, я всё же обернулась. Санька стояла на прежнем месте, как прибитая. На меня смотрела заплаканными глазами.

– Мам, ты уходишь? А как же помочь с платьем?

– Сама разберёшься, не маленькая, – отчеканила без запинки и решила добавить: – Знаешь, дочь, а ты эгоистка. Я никогда не думала, что воспитаю тебя такой самолюбивой.

Не став дожидаться ответа, я вышла из квартиры и помчалась по лестнице вниз. Лишь оказавшись на улице, дала волю эмоциям. Сжала руки в кулаках, и на месте затопала. Орать хотелось. Громко. Так чтоб во всё горло крикнуть, как меня все зае@ли, но сдержалась – это же двор Саньки, ей потом в глаза соседям смотреть и жить с позором (мама же у неё редкостная бесстыдница).

***

– Долго ты собираешься тут стоять и раздуваться от злости ?

Я обернулась на голос Марка. Он стоял немного поодаль, упёршись пятой точкой на капот своей машины. Сигарету курил, скрестив руки на груди. Странно, никогда не видела, чтоб Марик курил. Да что там видела, я даже никогда не ощущала от него запаха никотина.

Помнится, я недолго курила в молодости за компанию, так сказать. Больше баловалась, чем кайфовала от прогорклого дыма во рту. Но сейчас, увидев Марика с сигаретой, мне жуть как захотелось затянуться всей таблицей Менделеева. Что я и сделала, подойдя к Марку.

Молча отобрав сигарету, поднесла к своему рту.

Затянулась и закашлялась с непривычки.

– Ну и гадость… Кх - кх, – забрав у меня сигарету, Марк выкинул её в ближайшем мусорном баке.

А я всё ещё стояла на месте как прибитая. Адреналин хлестал по венам, сердце прыгало по всей грудной клетке.

“Вы повстречаетесь и разбежитесь, а мне с этим позором всю жизнь жить”, – снова вспомнились слова дочери, отчего к горлу подкатил неприятный комок.

Эх, Санька… Да что ты знаешь о позоре, девочка моя?! Вон твой отец свою жопу носками подтирал, когда я ему в чай подсыпала “обсирин”. И ничего, живой. Хотя срать под каждым растущим на трассе кустом – это то ещё позорное зрелище.

– Поехали, – Марк потянул меня за руку, и я пошла за ним.

Перед тем как залезть в его машину, захотелось обернуться и взглянуть на окна квартиры Саши. Словно почувствовали друг друга, потому что стоило мне задрать голову, как мы встретились с дочкой взглядами. Я ей помахал рукой, а она резко задёрнула штору, не удостоив ответом. Да уж… Обидненько. Но я с быстрым успехом проглотила обиду – Санька беременная и ей всего двадцать, подростковый максимализм ещё не выветрился из головушки: её мир до сих пор делится на чёрное и белое. Надеюсь, пройдёт совсем немного времени, когда дочка повзрослеет морально. И тогда мне станет легче, ведь так?

Сев в машину, я скинула туфли на пол и вытянула ноги вперёд. А ещё откинулась на спинку сиденья. Глаза закрыла и представила себя: не здесь и не сейчас, а на необитаемом острове с белоснежным песком и лазурным океаном. Ветер качает листья пальмовых деревьев, а я иду босая по горячему песку, прячу лицо от лучей палящего солнца под широкими полями соломенной шляпы и пью прямо из лохматой половинки кокоса.