Его молодая жена - Рокси Нокс

ребенком — это факт. Но он не может быть моим. Я не спал с нею, очень давно. Четыре года, может больше. Я пока еще в своем уме, чтобы не запомнить такие вещи.

Алла встречалась раньше с Миловановым. А что если она забеременела от Андрея, родила ребенка, а малышей подменили в роддоме?

Попахивает мелодрамой, однако и такое случается в жизни. Могли подменить ненамеренно, случайно, либо специально. Марина забрала моего ребенка, чтобы воспитывать его, как родного? В память обо мне, так сказать?!

Чудовищно! Но ничего другого на ум мне приходит.

Я знал, что раньше Марина подменяла кого-то в роддоме. Она работает в больничке медсестрой, и бывает меняется с коллегами. Вдруг в ту ночь она была на смене, когда рожала моя жена и ее сестра?

Что мешало ей поменять детей, чтобы угробить мою семью, подставить Регину, и втихую растить моего ребенка. Она была влюблена в меня, как кошка, нельзя сбрасывать это со счетов. А чрезмерно влюбленные женщины со скверным характером способны на многое.

Еду к Марине! Руки чешутся надавать ей затрещин. Из-за этой суки моя семейная жизнь покатилась в яму! Я потерял жену, фактически толкнул её в объятия другого мужчины — своего, бляха, брата. Если Регина снова станет моей, мне придется воспитывать своего племянника. Я о малыше, которого она недавно родила.

А пока мне нужно доказать жене, что я не спал с Мариной и не изменял ей! Никогда. Она же моя любимая сладкая малышка, как я могу ей изменить? С кем? С Пархоменко? У которой оплывшая фигура и всё время опущенные уголки губ.

Какого хрена произошло на самом деле?

Закуриваю сигарету, открываю окно и думаю, думаю…

Алла точно была беременна. Между ней и Андреем пробежала кошка накануне той самой рыбалки, когда я застал жену и друга в одной постели.

Я теперь уверен, что ничего не было у них тогда. Моя девочка не способна на измену, вот такую явную, открытую. У нас были хорошие теплые отношения, море секса и ласк. Ей всего хватало!

Марина беременной не была. Рожала Алла. Напрашивается вывод, что детей подменили. Как еще?

Но сегодня я взгляну на этого ребенка. Надо будет, и анализ проведу на отцовство. А потом… детей придется поменять. Бедная Регина, она так привязалась к малышу, который для нее чужой. А где-то в другой семье растет ее сынок…

В глазах щиплет. Как я мог подпускать эту змею Марину к себе? Был уверен, что она ничего не сделает. А она сделала… Ей самой перед сестрой не стыдно? Как себя почувствует Алла, узнав, что её родной малыш называет мамой постороннюю даму? Женщины переносят такие вещи сложнее, чем мы.

Поэтому Алла и отстранилась от малыша, может, что-то почувствовала материнским сердцем? Марина поломала столько судеб из-за своего эгоизма. Даже родную сестру не пожалела.

Я убью эту подлую тварь!!!

Заношу кулак над дверью, за которой скрывается преступница. В мыслях только одно: покарать её. Отобрать ребенка и посадить в тюрьму до скончания дней.

Не открывает: чувствует, что я пришел не с миром.

Давай же, отопри дверь, мне нужно увидеть этого ребенка.

— Марина, открой! — кричу.

Дверь у соседей по лестничной клетке открывается, и бабуля говорит строго:

— Нет её. Уехала.

— Куда??

— А я по чём знаю? — хмурится пожилая соседка. — Не отчитывается Маринка передо мной. Собрала вещи и умотала. На такси.

Натворила делов и уехала, гадина!

Раз встретила случайно Регину, и Регина увидела малыша, значит, дала дёру из города, поняв, что её грязный секретик раскрыт. Куда она увезла моего ребенка?! Куда?

Я же все равно найду её!

Найду и покараю.

А пока нужно поговорить с Аллой. При чем сделать это аккуратно, ведь она тоже жертва чужих нехороших намерений.

Глава 9

Регина

Стук в дверь прерывает мои развивающие занятия с Никиткой. Мы осваиваем крупу, копаемся в ней, изучаем фасолинки и горошинки. И без присмотра не оставишь его, вдруг схватит фасоль и в рот потащит? Подавится, не дай бог.

Поэтому, к неудовольствию Кита, убираю всё и иду открывать. Но если там опять Клим, то я за себя не ручаюсь. Обсыплю горохом с ног до головы!

— Я же сказала… — замолкаю, встретившись с голубым взглядом Милованова. — Андрей? Зачем ты приехал?

— Впустишь меня?

Вздыхаю и отхожу в сторону. Глупо надеяться, что он уедет отсюда ни с чем. Не попробовав меня вернуть.

— Как дети? — спрашивает.

— Андрей, прошло всего два дня, как мы расстались.

— А как по мне, так целая вечность. Чаем хоть напоишь?

— Проходи.

Сажаю на пол Кита, вручаю ему в руки музыкальную книгу — пусть развлекается. Доня моя лежит в кроватке и рассматривает карусель. Так что я свободна минут на пятнадцать.

Завариваю чай. Я в коротких джинсовых шортах, гольфах и укороченной майке. И Андрей не сводит с меня влюбленного взгляда. Точнее сказать — похотливого.

— Прекрати, — шиплю на него.

— Да что я сделал?

— Пялишься на меня, как голодный кот. Что Зинка или как там ее, из магазина, не дает тебе больше?

— Регин, ты что, у меня с той особой ничего не было. Как ты могла такое про меня подумать? Она ж… стремная!

— А тебе лишь бы куда-нибудь член пристроить, разве нет?

Все они кобели! Просто некоторые гуляют в открытую, а другие хорошо шифруются.

— Хорошего же ты обо мне мнения, — присвистывает Милованов.

— Не свисти, а то денег не будет. Сколько тебя знаю, таскаешься за женщинами.

— Да я чуть было не женился! — выпаливает он.

— Ага, на ком это? — переспрашиваю недоверчиво.

— На Алле. Только она залетела от другого. Подлая изменница, — выплевывает с ненавистью.

— А вдруг от тебя? — моя рука с ложкой сахара зависает над кружкой.

— Нет. Что помешало бы ей сказать мне об этом?

— Андрей… — осеняет меня, и я падаю на стул. — Мы говорим сейчас о Кирилле? Ребенке, которого воспитывает Марина?

— Ну да.

— Это не Аллин сын!

— Как не Аллин? А чей? Я своими глазами видел её раздутый живот! Ой всё, не хочу про эту… вспоминать.

— Но ты встречался с ней в прошлом году. На конюшне. Я видела вас.

— Ну, встречался, и что?

— О чем вы беседовали?

— Да так… Она чушь всякую несла, что любит и всё такое, что живет с нелюбимым. Вроде как уходить от мужа собиралась.

— Я ничего не понимаю. Мне, кажется, я нащупала ниточку, но она ускользает из моих рук, — тру виски.

— Какую еще ниточку, Регин?

— Сама