Одиночество вдвоем или любовь на пятерых - Елена Анатольевна Казанцева

уже хотела поздороваться, но та пронеслась мимо, как торпеда.

— Ой, етить колотить, — орала она на всю округу. — Черт лысый, совсем ополоумел, куда выгрузил то.

Насте стало жутко любопытно, чего же там такого привезли. Бабка Клава причитала, всплескивая руками и качая головой, смотрела преданной собакой на соседа.

— Баба Клава, тебе на черта гроб нужен? — долетело до слуха Насти, а та чуть не села от удивления в крапиву.

— Ой, милок, это уцененный товар, я впрок купила. Со скидкой продавали домовину, новую то, где я за такие деньги гроб себе куплю?

— Баба Клава, вы чего, помирать собрались? — Насти от любопытства шагнула ближе к бурьяну и зашипела от острой боли, когда ее обожгла крапива.

— Типун тебе на язык, я «ешо» сто лет проживу, — отжигала бабка Клава баба Клава.

— Так гроб то зачем?

— Сказано ведь, по дешёвке купила, с дисконтом. Вот ведь стервец, выгрузил не гладя, как я домой его утащу то теперь?

Насте стало смешно. И она махнула рукой, пусть сами разбираются, и вернулась на веранду, допивать свой кофе.

Она отметила про себя, что кофе уже остыл, пока она пялилась на соседей, и ей пришлось включить чайник вновь. На сладкий запах из вазочки с вареньем налетели пчелы, она попыталась согнать их и повернулась лицом к дороге. В этот момент мимо ее забора проплыл гроб с красной крышкой.

Она хотела сесть и, от испуга, промазала мимо стула. Настя даже перекрестилась. Но услышала причитание бабки Клавы: Ой, милок, вот так, вот так ровненько. Настя засмеялась.

— Вот ведь вредная бабка, мертвого уговорит!

И в тот же миг до ее слуха донеслось завывание соседки.

— Ой! Ой! — орала баба Клава. — Убился!

Настя привстала и выглянула с веранды. На всех парах к ней неслась баба Клава.

— Несчастье, несчастье, Настенька! — орала та, выпучив глаза. — Несчастье случилось, убился соседушка наш, домовиной его накрыло.

Бабка орала, ее лицо стало цвета вареной свеклы, и Настя уже было подумала, что бабку хватит сейчас инсульт. Но та подлетела к ней и схватила за руку, поволокла в сторону своего участка. И по хватке, Настя поняла, что с бабкой собственно все хорошо, рука ее крепка, она и сама могла свою домовину дотащить до дома.

Они вылетели на тропинку и застыли. От увиденного, Настя не знала толи плакать, толи смеяться, толи лететь на помощь. Гроб лежал в пыли на дороге, крышкой вверх. На красной крышке красовался крест и черная траурная лента по краям самой крышки, а из-под нее торчали ноги в кроссовках, штанины задрались, оголяя поросшие темными волосками голени.

Над гробом стоял придурковатый дед, который каждую неделю ходил ловить рыбу и пробирался на реку именно по ее участку. Деда кликали Васьком, и сейчас этот Васек орал и колотил палкой по крышке гроба, а оттуда раздавались глухие звуки. Сосед явно был жив, но не мог вылезти из-под гроба.

— Сгинь, нечистый! — орал Василь и ещё сильнее зарядил палкой.

— Ой, ай, Василь, ты чего? — раздается из-под гроба.

А Василь разошёлся и пнул гроб так, что сам запрыгал на одной ноге и запричитал. Крышка слетела, и из-под ящика показался сосед. Он выглядел так, словно его черти уже на том свете пожарили. Волосы всклокочены, одежда грязная и измятая, на коленях джинсы порвались.

— Кирилл? — орет Василий и креститься. — Нечистый!

— Василь? Ты чего? Ой, Кирилл, — причитает бабка Клава.

— Кирилл? — проносится в голове у Насти. — Кирилл?

Что-то щелкает в ее голове, она верит и не верит. Это не может быть ее Кирилл? Такого просто не может быть.

Но сосед оглядывается и застывает, гладя на нее. У Насти по коже мурашки побежали, даже волоски на руках встали дыбом.

— Настя, чего стоишь, воды принеси, — кричит на нее бабка Клава, пугливо оглядывая Кирилла, нет ли повреждений, кроме разбитых коленок.

— Настя? — спрашивает её Кирилл, он смотрит на нее так, как не смотрел ни один мужчина.

На её странице в Мамбе у неё не было видна лица, только профиль, фигура на фоне солнца на горизонте и светлые волосы.

— Настя, — произнес более уверенно Кирилл. — А я Кирилл, странник, который рыщет по свету в поисках своей Ассоль.

— Кирилл, — выдыхает, наконец, Настя, не говорит, а именно выдыхает его имя, как воздух.

— Ты такая красавица, — летит ей в ответ, глаза его загораются.

Но момент портит вредная бабка, первые капли дождя падают на землю, они даже не мочат, под ними пыль скатывается в маленькие серые шарики. Но бабка Клава начинает орать, как потерпевшая.

— Ой, дождь усиливается, Кирилл, тащи домовину, а то намокнет. Василь, чего встал? Помогай!

— А чо, я не чо, — топчется Василь, пока Кирилл пожирает глазами фигуру Насти. — Испужался я, думал покойник с кладбища забрел к нам…

— Ой, не неси чушь, — орет бабка, — давайте, тащите быстрее.

Василь толкает Кирилла, и тот прерывает контакт.

Они переворачивают гроб, берутся за концы и бодро, под причитания хозяйки, доносят деревянный ящик до ее дома.

Настя же стояла, как вкопанная и смотрела им вслед. Душа ее пела. Это её Кирилл. Такой красивый, мужественный, такой…Ох…

— Настька, чё встала посередь дороги, пошли, поможешь мне мужиков накормить, — за трындычала позади баба Клава. — Пошли, пошли, у меня уже пирог испекся, ты сейчас чаек заваришь, а то у меня руки ломить, не дай бог чашки разобью.

Настя с трудом переставила ноги. В голове сумбур. Сейчас вот ей надо угостить чаем её Кирилла. О чём это бабка Клава? Она с ним только переписывалась, никогда в живую не встречалась, а сейчас должна чаем поить?

— Пойдем, говорю! — ворчит бабка. — Настька, смотри, жаних то хорош, ты того, — бабка кивнула головой на Кирилла. — Попой виляй, глазки строй, гладишь, заметит, пригласи к себе. Чего тебя учить, чай не девка поди.

— Баба Клава? — смутилась Настя.

— Чего Клава, я почитай семьдесят годков Клава, — хмыкнула бабка. — Давай, охмуряй мужика, нече пялиться на него через забор, пора к рукам прибирать.

Они дошли до дома бабки. Пока мужики корячились, затаскивая гроб в сарай, бабка споро достала из печи пирог. Настя расставила чашки на столе, заварила чай.

— О, хозяюшка, — улыбнулся во всю вставную челюсть дед Василь. А Кирилл зыркнул на него так, что сразу стало понятно, что дед Василь может и челюсти лишиться, если будет и дальше заигрывать с Настей.

— Проходите, проходите, вон вода, руки сполосните, — засуетилась баба Клава.

Мужики помыли руки и не спеша прошли к столу. Все дружно расселись вокруг круглого стола. Бабка завела разговор о