Барбара Босуэл - Черные глаза

— Я говорила Сину, чтобы он ни в коем случае не пропустил Клубничный фестиваль, — радостно сообщила она Кейт, когда Мэтью оказался рядом с ними.

— Все в городе говорят об этом фестивале, — заметил Мэтью, и в глазах его вспыхнул огонек. — Может, ты пойдешь на фестиваль со мной, Ханна?

— Нет, — холодно ответила она.

— Давай пообедаем вместе завтра вечером, — настаивал он. — Ресторан по твоему выбору.

— Нет, спасибо, — сказала она таким же ледяным тоном.

— А сегодня? — И он взял ее за руку.

— Я занята.

— Мы с Эбби будем рады, если ты пойдешь с Мэтью, а не с нами, — поспешила на помощь подруге Кейт.

Мэтью рассмеялся, и Ханна отняла у него свою руку.

— Я не могу менять планы и бросать друзей ради мужчины, который появился со своим приглашением в последний момент, — сказала она, высокомерно глядя на него.

— Не ради какого-то мужчины, а ради того самого, моя крошка!

Отвернувшись от Мэтью, Ханна обратилась к Кейт:

— Когда начало сеанса? Давай я заеду сначала за Эбби, а потом…

— Если у вас коллективный поход в кино, возьмите и меня с собой, — попросил Мэтью, теперь уже надеясь только на Кейт. — Постоялец имеет право пойти в кино с хозяйкой пансиона?

— Разумеется, — ответила Кейт, весело поглядев на Мэтью зелеными глазами. — Ханна, давай так: Эбби сначала заедет за Мэтью и за мной, а потом мы прихватим тебя.

— Надеюсь, ты не будешь менять свои планы, если в вашу компанию втерся мужчина? — вкрадчиво спросил Мэтью.

Допивая чай, Ханна процедила сквозь зубы:

— И не подумаю.

В машине играла музыка, Эбби и Кейт болтали, а Ханна и Мэтью оказались рядом на заднем сиденье. Он молча улыбался, явно наслаждаясь близостью их тел в тесном автомобиле.

В очереди за билетами в кино Ханна и Мэтью снова оказались рядом, отстав от Эбби и Кейт.

— Когда ты перестанешь строить из себя Скарлетт O'Xapy? — спросил он.

— Разве тебе не весело с нами? — поинтересовалась Ханна. — Ты ведь сам напросился в наше девичье общество.

— А что мне еще оставалось делать, чтобы побыть с тобой? Я же предлагал тебе пойти в ресторан.

— Но ведь существует телефон; ты мог позвонить мне заранее, — сказала Ханна и тут же пожалела, что выдала себя.

— Телефон работает в оба конца. Ты мне тоже не звонила. Ханна рассмеялась:

— Неужели ты думал, что я тебе позвоню?

— Почему бы и нет, если ты хотела со мной поговорить?

— Я не названиваю сама мужчинам, пусть они мне звонят. — Ханна гордо вскинула голову. — Особенно тем, которые уходят из моего дома только потому, что я отказалась разок переспать в машине.

— Но почему же только разок?

— Ты не сказал, что тебе нужно нечто большее, чем одно свидание на заднем сиденье твоей машины. И, кроме того, ты собираешься ехать во Флориду. Я даже не знаю, сколько еще времени ты пробудешь в Кловере.

— Я и сам этого не знаю. Уеду тогда, когда сочту нужным.

Стоявшие рядом люди с любопытством прислушивались к их словесной перепалке. Заметив это, Ханна густо покраснела и замолчала.

— Может, не пойдем в кино, а отправимся куда-нибудь, где можно спокойно поговорить? — пробормотал Мэтью.

— Ну что ж… — нерешительно ответила Ханна.

— Мы уходим! Пока! — крикнул он девушкам и, взяв Ханну за руку, вытащил ее из очереди.

Молча, не касаясь друг друга, дошли они до берега, оставив обувь на деревянных ступеньках. Волны океана, то и дело набегавшие на теплый песок, ласкали их ноги. Сверкающая лунная дорожка уходила в бескрайнюю даль.

— Я встретился с некоторыми членами семьи Джесси Полка, — прервал молчание Мэтью.

— Ты рассказал им о себе? — спросила Ханна, внимательно глядя ему в глаза.

— Нет, я решил им сказать, что пишу книгу о войне во Вьетнаме и поэтому меня интересует Джесси Полк и его судьба. Мне посоветовали обратиться к одной из его племянниц — Шэролин Полк. Она примерно твоих лет. Ты что-нибудь о ней знаешь?

Ханна отрицательно покачала головой.

— Шэролин рассказала, что мать Джесси уехала из Кловера и живет в Калифорнии, его отец тоже куда-то уехал, но никто не знает куда. Младший брат Джесси разбился на мотоцикле, а мать Шэролин погибла во время пожара.

— Какие трагические судьбы! — воскликнула Ханна.

— Из всех родственников Джесси Полка остались только две его племянницы, и у каждой по трое детей. Когда я увидел, как они живут, то почувствовал еще большую благодарность тем людям, которые меня вырастили.

Не зная, что сказать, Ханна шла молча, но в этом молчании не было отчуждения. Казалось, что печальный рассказ как-то сблизил их.

— Шэролин подарила мне орден Серебряной Звезды, награду Джесси. Я хотел заплатить за этот бесценный для меня дар, но она отказалась от денег и только просила прислать ей книгу, которую я напишу.

Глаза Ханны наполнились слезами.

— Видно, она хорошая женщина.

— И она, и ее сестра разведены; бывшие мужья редко помогают своим детям. Я хочу регулярно снабжать их деньгами, ведь они как-никак мои двоюродные сестры.

— А ты расскажешь им, кто ты такой?

— Может быть, когда-нибудь расскажу. А пока я объясню им, что деньги идут из благотворительного фонда для родственников тех, кто погиб во Вьетнаме.

Ханна улыбнулась.

— Эта выдумка мне больше нравится, чем твоя первая — про книгу о насекомых Кловера.

— Какая ты злопамятная! Но я бы хотел, чтобы ты не забывала и кое-что другое. — С этими словами он привлек ее к себе, и губы их встретились.

Всю прошедшую неделю Ханна боролась со сладкими воспоминаниями о его поцелуях и объятиях.

— Как мне тебя недоставало, — прошептал он, прижимая ее к себе.

— Не правда, — печально возразила Ханна. — У тебя так: с глаз долой — из сердца вон! Если бы ты случайно не увидел меня в закусочной, мы бы теперь здесь не оказались. Ты ни разу обо мне не вспомнил за всю неделю.

— Вот тут ты ошибаешься, — сказал он со вздохом. — К сожалению, я думаю о тебе и днем и ночью.

— Почему же не звонил? — спросила она, сложив руки на груди.

— Я хотел, чтобы первый шаг сделала ты. Но, увидев тебя в закусочной, отменил свое принципиальное решение и навязал тебе и твоим подругам свое общество.

— А если б ты мне позвонил, то мы…

— Ненавижу тратить время на телефонные разговоры. Ну, я понимаю, когда какое-то важное дело, бизнес. А женщинам я вообще никогда не звоню. Если они хотят, то звонят мне сами. Так было всегда.

— Ты очень избалован, — заметила Ханна, нахмурившись. — Боюсь, что у нас с тобой ничего не получится, потому что я не стану бегать за мужчиной, которому нужна не женщина, а постельная принадлежность.