Розмари Роджерс - Развлекающие толпу

Все получалось само собой. Работа модели принесла необходимый опыт и доставляла удовольствие. К сожалению, она слишком быстро уехала из Парижа, так и не увидев свои четыре фотографии в «Элле». В путешествиях месяцы пролетали незаметно, и Анна уже привыкла к своему новому образу жизни. Фильм с участием Уэбба выбил ее из привычной колеи (ну почему так трудно забыть его?), но Анна взяла себя в руки и уехала в Лондон с Виолеттой Сомерс и ее родителями. Это решение было принято после того, как они с Виолеттой договорились вместе снимать квартиру и та пообещала ее «со всеми-всеми перезнакомить».

Виолетта нашла для Анны «непыльную работу» в американской компании «Маджо Ойл», занимавшей роскошный офис в одном из высотных зданий Вест-Энда. Руководителем лондонского филиала и непосредственным начальником Виолетты был Дункан Фрейзер – американец с шотландским именем. Оказалось, что он к тому же сокурсник Крега по Гарварду. Как раз в это время ему понадобился личный помощник. Он хотел видеть в этой роли молодую привлекательную и образованную женщину, в обязанности которой входило сопровождать его на различные светские рауты и быть хозяйкой на тех, которые он устраивал сам. Дункан уверял, что Анну ему послал сам Бог А Анна не могла знать, что не он один облегченно вздохнул, когда она наконец осела в определенном месте.

Через восемь месяцев Анна чувствовала себя так, будто жила здесь всю жизнь. Это ощущение знакомо каждом иностранцу, пробывшему в Лондоне больше месяца. Несмотря на погоду, на ежеутренние транспортные пробки, на холод в помещениях и забастовки, Лондон, с его причудливой смесью старины и современности, очаровал ее даже больше, чем Париж.

Чувство свободы… оно продолжало расти в ней, пока не превратилось в убежденность. Анна лелеяла это ощущение. Успех снимков в «Элле» внезапно сделал ее популярной фотомоделью. Сначала она не могла в это поверить, но вскоре телефонные звонки с предложениями работы начали даже надоедать.

Дункана Фрейзера это расстроило и обеспокоило. Он умолял не бросать его:

– Ради всего святого, Анна! Ты уйдешь, и начальство пришлет мне какую-нибудь крысу! Послушай, здесь не так много работы. Если уж тебе хочется быть манекенщицей, то, может, согласишься остаться здесь хотя бы на полставки? Я понимаю, что в деньгах ты не нуждаешься, но это заставит модельеров еще больше гоняться за тобой. Черт побери, неужели ты собираешься окончательно стать моделью?

– Я еще не решила, – Анне было неловко перед Дунканом, но ведь это была реальная возможность стать наконец полностью самостоятельной. И не просто самостоятельной, но и знаменитой. Так стоит ли упускать свой шанс?

Виолетта была возбуждена больше ее самой и прямо заявила, что только последняя идиотка может отказаться от такого.

– Анна! Ты что, с ума сошла? Ты только представь себе – твои фотографии будут во всех журналах! Господи, ну почему я не уродилась такой высокой и стройной? – затем она проницательно добавила: – Или ты беспокоишься о том, что скажет отец? Но ведь работа манекенщицы сейчас очень престижна! Посмотри на Маризу Беренсон. А ведь можно перечислить еще с полдюжины имен! – Виолетта хитро улыбнулась, и Анна улыбнулась ей в ответ. Короткие вьющиеся волосы и большие карие глаза придавали Виолетте вид испорченного ребенка, что никак не гармонировало с ее пышными формами. Однажды, к великому ужасу мамочки и папочки, она позировала обнаженной для «Пентхауса» и доказала всем, таким образом, что с фигурой у нее все в порядке. Количество поклонников возросло до критической массы, и, не зная, что с ними со всеми делать, Виолетта постоянно жаловалась, что ей скучно и еще раз скучно!

– Анна, милая, соглашайся! Подумай, сколько вокруг тебя будет интересных людей! – Анна почувствовала, что колеблется. – Ты только подумай об этом! – настойчиво продолжала Виолетта. – Какой шанс! А если тебе неудобно перед Дунканом, то ведь он не будет возражать, если ты останешься у него на полставки. Зато ты сможешь позволить себе быть более разборчивой в выборе предложений, а это тебе только на руку. Тем большим будет успех. Давай же, Анна, решай! И предоставь мне переговорить с Дунканом. Я сумею заставить его реально посмотреть на вещи.

А почему бы и нет? «В тебе есть порода», – разве не так сказал ей однажды Гаррис Фелпс? Высокие скулы, темно-синие глаза, холодный и неприступный вид. Все это, в сочетании с прекрасными шелковистыми светлыми волосами, стало ее фирменным стилем.

Анна Мэллори – лицо года. Она моментально стала сенсацией. Ее фотографии не сходили с обложек и разворотов журналов. Эдвардианский стиль вновь вошел в моду. Никаких снимков в обнаженном или полуголом виде. Только в развевающихся и обтекающих туалетах пастельных тонов. Солнечные зонтики и легкая дымка на фоне зеленых английских пейзажей, на берегу озера или реки. Анна очень легко и раскованно чувствовала себя перед камерой, как будто позировала всю жизнь. Даже Дункан перестал ворчать – ему явно льстило ее общество на коктейлях и званых обедах.

– Вот видишь, я же тебе говорила! – не уставала повторять Виолетта, и было видно, что она искренне радуется за Анну. Они хорошо уживались, несмотря на то, что были очень разными. Их уютная квартира на Чейни-Роу устраивала обеих. Там было две спальни, что давало возможность Виолетте спокойно приводить любовников, а Анне – под благовидным предлогом отделываться от настойчивых ухажеров. Ей безумно надоели постоянно ощупывающие взгляды и руки. Надоели жадные поцелуи и домогательства.

«Что случилось? Ты не любишь мужчин?»

В зависимости от того, кто задавал этот сакраментальный вопрос, у Анны был наготове один из двух ответов: «Извините, но я предпочитаю сама выбирать себе мужчин» или – «Меня изнасиловали, когда я была совсем маленькой. С тех пор у меня отвращение к сексу».

Ей было совершенно безразлично, как прореагируют на эти слова. Просто она не хотела ни с кем спать, вот и все. Может быть, это было некоторым образом связано с отношением Виолетты к сексу: она обожала эту сторону жизни и не скрывала этого. Хотя, с другой стороны, что здесь плохого? «Неужели у тебя не было ни одного романа, с тех пор как ты развелась? Мне кажется, немного секса пошло бы тебе только на пользу».

Конечно же, у нее были романы! Точнее, после того как Уэбб, столькому научивший ее, остался за рамками ее жизни, Анна спала только с одним мужчиной, с отцом Софии – элегантным французом, уговорившим ее сняться для демонстрации его последней коллекции в «Элле». Обаятельный, обходительный, он был нежным и внимательным любовником. Но… ничего не произошло! А чего, собственно, она ожидала? Фейерверка? Волшебного безумия, которое ей дарил Уэбб? Антуан, будучи французом до мозга костей, вел себя безупречно.