Алина Кускова - С Новым годом! С новым гадом!

– Понимаете, ключи тоже, – Кудрин опасливо покосился на даму, – одинаковые.

– Ну надо же! – продолжала радоваться та.

Максим на всякий случай протер глаза, дама, которая поверила ему сразу и бесповоротно, не исчезала, она начала бегать по комнате и собирать разбросанные женские вещи. После пяти минут сборов она засунула их под елку и остановилась, возбужденно улыбаясь.

– Липочка скоро придет, – сообщила она, – пойдемте пить чай! Я принесла только испеченные плюшки. Липушка, конечно, прекрасно печет сама, просто у меня остались лишние. А еще Липа вышивает крестиком, вяжет пледы и выпиливает лобзиком узоры. Она у меня такая талантливая! Вы не пожалеете!

– Да я, собственно, – Кудрин развел руками, – только хотел оставить сумку…

– Не дождаться хозяйку, которая вас за это отблагодарит, – дама хитро подмигнула, от чего Кудрин вздрогнул, – было бы верхом неприличия! Вы же интеллигентный человек?!

Максим понял, что он действительно интеллигентный человек, который попался в руки ушлой мамаши одинокой девушки. Впрочем, мамаша не производила на него отталкивающего впечатления. Мало того, ее расплывшееся в улыбке лицо было до боли знакомым. Они где-то встречались? Скорее всего, ему просто показалось. Женщина действительно, несмотря на свой напор, была довольно приятной.

– Евгения Петровна Кутузова, – представилась дама и подняла кверху брови, ожидая ответного действия от гостя.

– Максим Кудрин, – сказал тот и наклонил голову вниз. Кепка слетела и открыла чужому взору большую шишку на его лбу.

– Как, однако, бурно вы провели совместную ночь, – пробормотала Евгения Петровна и бросилась к аптечке. – У Липушки есть отличная мазь, – она протянула Кудрину тюбик, – мажьте три раза в день, и от вашей шишки не останется следа через неделю.

– У нас ничего не было, – попытался оправдаться тот, по привычке пряча тюбик в карман. – Это, – он дотронулся до лба и усмехнулся, – подарок от Деда Мороза, посохом. Наверное, для того, чтобы лучше соображал, что делаю.

– Странный подарок, – заметила Кутузова-старшая, – до чего дошло! Деды Морозы дерутся!

– Да уж, – промямлил Кудрин и предложил посильную помощь в заварке чая. Евгения Петровна доверила ему разложить плюшки на большом блюде. От них так вкусно пахло сдобой, что Кудрину отчего-то расхотелось уезжать. Можно подождать Олимпиаду, попить чаю с этой милой женщиной, ее мамой, и поговорить… Так, а о чем с ней поговорить? Кудрин напрягся. Обсуждать совместно проведенную с ее дочерью новогоднюю ночь не хотелось. Рассказывать о своей невесте тоже. Некоторое время они молча приглядывались друг к другу. После чего Кудрин усмехнулся и поинтересовался:

– Евгения Петровна, а когда у Липы свадьба?

Та чуть не поперхнулась плюшкой, но тут же нашлась и ответила:

– Я думаю, молодой человек, вы первый об этом узнаете.

– Я?! – На этот раз плюшкой подавился Кудрин.

Тактика исподволь расспросить Евгению Петровну о бывшем Липином женихе ни к чему не привела. Та упорно не желала «раскалываться» и продолжала расспрашивать Кудрина о его житие и холостяцких привычках. Максиму пришлось рассказать о маме, Верочке и Викторе, который также проходил свидетелем по новогоднему делу «Олимпиада и компания». Евгения Петровна блестяще провела допрос-опрос незваного гостя, после которого сделала для себя определенные выводы: добропорядочный мужчина попал в цепкие лапки молоденькой профурсетки, а Олимпиада-воительница помогла ему от той избавиться, даровав свободу действий и выбора. Впрочем, насчет выбора Евгения Петровна не сомневалась. Она была уверена, что выбор сделан, раз он приехал в их отдаленный городок. Оставалось только дождаться дочь, для того чтобы благословить союз двух любящих сердец.

Завалившаяся в квартиру нетрезвая Олимпиада ни о каком союзе с представителем шовинистов не помышляла. Она мечтала залезть в теплую ванну и блаженно закрыть глаза. Открывая дверь, Липа не ожидала, что в ее квартире уже находится кто-то, и не просто находится, а пьет чай с плюшками. Она зашла в коридор и повела носом. После этого желание посетить ванну перешло на второй план, она скинула шубку и прошла на кухню, ожидая увидеть там одни плюшки, оставленные мамой.

Но на кухне горел свет, и сквозь стеклянную дверь маячили две тени. Липа сосредоточилась, скорее всего, как она подумала, мама ей двоится, как и сестры Грозовские. Ни в коем случае нельзя показывать эту слабость, нужно постараться не замечать вторую тень. Липа толкнула дверь на кухню и прошла к столу.

– Добрый вечер, мамочка, – она чмокнула ее в щеку и села на свободное место. – Что делаешь?

Кудрин растерялся, заерзал на табуретке и кашлянул. Липа не обратила на него никакого внимания, отметив, что вторая тень до странности похожа на Кудрина, а не на маму.

– Чай пьем, – растерялась мама, не ожидая встретить дочь в таком состоянии. – А ты что пила?

– Я не пила, – отмахнулась Липа, – я заливала горе. Меня бросили пять женихов! И избили.

– Что ты говоришь? – пробормотал Кудрин, обиженный тем, что Липа на него даже не взглянула.

– Госпожа Грозовская любезно предложила мне участие в пикете у загса, я не могу долго тут с тобой засиживаться…

– А со мной? – недоумевал Кудрин. – Я, между прочим, привез твою сумку!

– Ну, мне пора! – заявила Евгения Петровна. – Что-то я с вами засиделась! – Она моментально подхватилась, чмокнула дочь и исчезла.

Липа отмахнула рукой наваждение, которое не ушло следом за мамой, а осталось сидеть на месте и до мельчайших деталей походить на Кудрина.

– И часто ты употребляешь? – Кудрин встал, сунул руки в карманы и принялся расхаживать по небольшой кухне: шаг в одну сторону, шаг – в другую.

– Кто ты, видение? – прошептала Липа, не в силах поверить, что перед ней настоящий Кудрин. Она подняла глаза и убедилась в этом. Перед ней маячил Максим. Первой мыслью Липы стала та, что она вновь ошиблась городом. Это стало входить у нее в привычку?! Но как же здесь оказалась мама? Приехала следом за ней?! Не хватает только того, чтобы городом ошиблись все ее родственники! Липа моментально протрезвела и огляделась. Нет, плюшки мамины, а кухня явно ее. В раковине полно немытой посуды, значит, точно ее. Кудрин чистюля и педант, он бы все перемыл. Впрочем, возможно, за этим он и приехал?

– Значит, он тебя все-таки бросил?! – злорадно наклонился над Липой Кудрин. – Какое горе! Ты не достаточно сильно его залила, раз добралась до собственного дома.

– Ой, ой, кто бы говорил, – простонала Липа, у которой появилось дикое и еле сдерживаемое желание расхохотаться ему в лицо. – Самого-то бросили, – она уперлась взглядом в его лоб, – и избили!