Инга Берристер - Дочь Севера

Она оделась, дрожащими руками натягивая на себя одежду, и вышла в гостиную. Там все дышало покоем, свет ламп отбрасывал мягкие тени.

Может, извинение подождет до утра? Лейн наверняка уже спит, возникла непрошеная мысль. Но Амели решила не давать себе поблажек. Я ошиблась и теперь это нужно исправить!

Глубоко вздохнув, Амели подняла занавес, отделяющий спальню Лейна от гостиной. Несколько секунд ее глаза привыкали к темноте, поэтому она ничего не видела и слышала лишь тревожный стук собственного сердца. Амели инстинктивно положила руку на грудь.

Она разглядела на кровати фигуру Лейна. Он лежал на боку, уткнувшись в подушку лицом так, что она не могла разобрать, спит он или нет. Она прошептала его имя, но ответа не последовало. Он все-таки спит?

Если я сейчас уйду он даже не узнает, что я была здесь, подумала Амели. Она уже повернула было к выходу, когда упрямая гордость стала нашептывать ей, что она не имеет права уйти, пока точно не убедится в том, что он спит.

Она подошла к постели и неуверенно посмотрела на Лейна. Тот не шевелился. Она потихоньку встала одним коленом на кровать, чтобы взглянуть на него поближе, и попробовала снова позвать его шепотом по имени. Если ответа не будет, значит, он спит, и можно будет с чистой совестью вернуться к себе в спальню и принести извинения утром, подумала Амели.

В ответ не раздалось ни звука, лишь спокойное ровное дыхание. Облегченно вздохнув, Амели стала вставать с кровати и в шоке замерла, когда Лейн вдруг протянул руку и схватил ее за запястье.

— Прогулки во сне, Амели? — насмешливо спросил он.

Его пальцы жгли кожу, и, как назло, его большой палец оказался как раз на точке пульса, так что он мог точно знать о ее реакции.

— Твоя кровь несется по венам так же быстро, как газель убегает от охотника.

— Ты напугал меня. Я думала, ты спишь!

Она вздрогнула, когда он освободил ее и тихо что-то пробормотал. Двигаясь с грацией пантеры, он наполовину откинул простыню и потянулся, чтобы зажечь лампу рядом с постелью.

— Если ты думала, что я сплю, что же тогда ты здесь делаешь?

Он совсем не выглядел сонным, наоборот, настороженным, как хищник в засаде.

Когда она нервно передернула плечами, его выражение лица резко изменилось.

— Что случилось? Ты себя плохо чувствуешь? — нахмурившись, спросил он. — Воздух пустыни может…

— Все в порядке, — поспешно заверила его Амели. — Дело не в…

Закусив нижнюю губу, она тщетно пыталась отвести взгляд от его торса. Он тоже явно не любил пижам, но, в отличие от Амели, видимо, предпочитал вовсе ничего не надевать на время сна. Когда он потянулся включить лампу, она увидела кусочек его обнаженного бедра и слегка покраснела.

— В порядке, — повторил он. — Тогда что…

Теперь он проснулся полностью. Амели поняла это и почувствовала странное ощущение в животе. Так легко было произносить короткую и исполненную достоинства речь в безопасности собственной спальни! Но сделать это теперь, балансируя на одном колене на постели Лейна и тщетно пытаясь сосредоточиться на том, что нужно сказать, а не на том, что под шелковой простыней Лейн был совершенно обнажен, было невероятно сложно!

Царапины на руке Лейна снова привлекли ее внимание. Они уже перестали кровоточить, но по-прежнему выглядели воспаленными. Когда она посмотрела на Лейна, то увидела, что он все понял. И ее взгляд потерялся в глубине его черных глаз…

— Эти царапины нанесла вовсе не Зара, — тихо сказал ей он. — У сокольничего появилась новая птица, и она слегка перенервничала на публике. Я предложил ему свою помощь, — сказал он и слегка пожал плечами. — Когда эта птица вырастет, из нее выйдет большой толк. Но соколица отказалась повиноваться тому, кто не был ее хозяином, и ясно дала мне это понять.

— Тебя поцарапал сокол? — Лицо Амели покрылось краской вины.

Теперь ей нужно было не один, а целых два раза извиняться перед ним. Она снова беспомощно взглянула на его руку и затем, прежде чем поняла, что делает, наклонилась вперед и стала нежно целовать пораненную кожу.

Когда она поцеловала последнюю царапину, то почувствовала, как Лейн дрожит всем телом. Затянутыми поволокой глазами она посмотрела на него.

— Я пришла извиниться, — тихо сказала она. — Я не должна была делать того, что сделала.

Наступила небольшая пауза, во время которой она почувствовала, как пульсируют ее собственные эмоции, будто обретшие собственную жизнь. Она ждала, когда же он наконец заговорит, и нервно облизывала пересохшие губы.

Он хрипло простонал:

— Не делай этого, Амели! — А затем сказал еще более хрипло: — Зачем, зачем ты пришла сюда?

Краска отлила от ее лица, и сделала черты еще более нежными и хрупкими. Амели начала вставать, чтобы уйти, но Лейн схватил ее за запястья обеих рук и прижал к своей обнаженной груди. Он заглянул в ее глаза, а затем опустил взгляд на губы. Тут Амели сделала интересное научное открытие: можно не иметь никакой возможности дышать, даже когда полуоткрыты губы и вокруг полно кислорода!

— Ты знаешь, что не стоило тебе быть здесь, не так ли, моя маленькая девственница?

Его маленькая девственница? Сердце Амели запрыгало, как рыбка, попавшая на крючок.

— Я…

Я могу уйти, собиралась сказать Амели, но не смогла, потому что Лейн поцеловал ее… Поцеловал сводящим с ума медленным, сладким поцелуем. Он просто прикасался к ее губам еще и еще, а затем еще раз, пока она не пожелала, чтобы он не отрывал своих губ, и они оставались там всегда.

Она заметила, что уже стоит обеими коленями на кровати, и Лейн тоже. Поэтому они прижались друг к другу телами… Его обнаженное тело и ее, едва одетое!

Амели чувствовала глубокие, сильные биения его сердца под руками, которые он прижимал к своей груди. Он целовал кончик ее носа, закрытые веки, виски и скулы маленькими, едва ощутимыми, как прикосновение крыльев бабочки, поцелуями. Затем он взял ее лицо в свои руки и отвел назад волосы, чтобы исследовать кончиком языка ее изящные и чувствительные изгибы ушей.

Амели услышала собственные всхлипы как странный звук в отдалении, это были мольбы о еще большем блаженстве, которое он мог бы доставить ей. С закрытыми глазами она повернула голову, ища теплоту его губ. Ее маленькие кулачки все еще лежали на его груди, и прикосновение коротеньких курчавых волос к ее коже было волнующе сексуальным.

Его руки скользнули с ее плеч на спину, затем на талию, проникли под ее одежду и нежно сняли ее. В теплом свете лампы Амели видела их отражение в зеркале. Ее кожа казалась молочно белой против глубокого золота его загара, ее груди поднялись и соски стали более глубокого и яркого цвета, они прижимались к его груди и пульсировали желанием, которое переполняло ее всю.