Хочу тебя в долг. Вернуть тебя - Эйрена Крокус

будет брат или сестра. Можешь смело говорить про мою биологическую мать.

— Все эти годы я боялся, что правда всплывет и это может как-то повлиять на твою жизнь. Мне было проще сказать, что она нас бросила нас. Оля, пожалуйста, пойми, это было сделано с заботой о тебе, чтобы защитить тебя от тяжелых эмоций и последствий этой ужасной ситуации.

— Пап, говори уже…

— На то время твоя мать столкнулась с серией тяжелых утрат и стрессов, которые перевернули ее мир с ног на голову. Эмоциональное и психическое давление стало нестерпимым, и в какой-то момент она перестала справляться с самой собой. Ее разум был затемнен тенью тяжелых переживаний, и она потеряла контроль над своими мыслями и действиями. Она была отправлена в психиатрическую больницу, где ей была предоставлена необходимая медицинская помощь и поддержка. Это решение было принято с тяжелым сердцем, но с надеждой на выздоровление.

— Она еще там? — повернувшись в мою сторону, спрашивает тихо.

— Да, один раз она даже сбежала, хотела тебя забрать с собой.

— И?

— На то время ты была с Кариной, и она просто пришла под видом домработницы и разрезала на куски платье, которое я купил Карине. Ничего плохого не произошло, кроме испорченного платья, но после этой ситуации я был на иголках. Я не знал, что она может сделать, — тру устало переносицу и наблюдаю за мигающим светофором. — А после пришла посылка с куклой балериной, тоже от нее. Вроде ничего необычного… но никогда не знаешь, что может выкинуть человек, который болен.

— Ее поймали?

— Да, на следующий день моя охрана словила ее возле дома. У нас в то время было утро, мы завтракали, и ничего не предвещало таких событий, — говорю устало и сворачиваю на повороте к нашему новому дому.

— Я могу ее увидеть? — застыв в ожидании, ждет мой ответ.

— Да, мы съездим к ней на выходных, хорошо?

— Странно, я все время думала, что она нас бросила, — произносит тихо и смотрит перед собой.

— Прости, я хотел как лучше…

Глава 21

Карина

Я давно не чувствовала себя такой счастливой, как сейчас. Смотрю, как Андрей покупает нам мороженое, и кутаюсь в теплый кардиган. Осень ощущается очень сильно. Нам еще повезло, что сегодня нет дождя.

— Мы купили сладкую вату, — отвлекает меня Олин голос, и я, повернувшись, смотрю, как они с Тошей начинают ее щипать.

— Там вам мороженое покупают вообще-то, — указываю на Андрея.

— Я мороженое после сладкой ваты скушаю, — деловито сообщает сын.

— Отличное предложение, — смеется Оля, и отщипнув кусочек, протягивает мне.

Я боялась, что Тоша будет чувствовать себя некомфортно, но сейчас вижу, что Оля очень неплохо нашла к нему подход, и Андрей тоже.

Только вот проблема по-прежнему не решена. Я еще не сказала Тоше, что у него есть отец. Я в уме не могу сложить, что мне сказать и как.

— Ну что за дела? — возмущается Андрей, когда видит, как мы все втроем щипаем сладкую вату.

Я даже сама не заметила, как присоединилась в их компанию. Убираю руки от сладкого и с улыбкой смотрю ему в глаза.

— Меня подставили, — поясняю сразу.

— Ладно, ешьте свою вату. Тоша, может, на горке покатаемся? — указывает на площадку.

— С удовольствием, — кидает кусочек ваты в рот и смотрит на свои руки. — Липкие…

— Сейчас зайдем в кафе, руки сполоснем и на горку. Да? — предлагает Андрей и передает мне пакет с мороженным.

Хорошо, — соглашается быстро.

Смотрим, как они дружно покидают нашу компанию и улыбаемся друг другу. Не теряя времени, предлагаю Оле посидеть в кафе рядом с площадкой, и она быстро соглашается.

— Тебе моя новая бабушка что-то про маму говорила? — внезапно задает вопрос, после того, как мы делаем заказ.

— Не особо, она вообще за нее молчала. В последний наш разговор, убеждала что не общаются даже.

— Папа сказал, что он в психиатрической больнице.

— Знаю, он мне утром рассказал.

Этот разговор вообще получился случайным. Наверное, Андрей просто захотел поделиться, потому что его это тревожило. Рассказать такое Оле спустя столько лет тоже было трудным решением.

— Я все не могу понять, что могло такого случится… По какой причине она там оказалась?

— Когда я ее видела, то не сказала бы, что она откуда-то сбежала. Она выглядела ухожено, — встревожено смотрю на Олю.

— Может, ей кто-то помог так выглядеть? Не думаю, что у нее даже друзей не было…

И тут, я кажется, понимаю кто ей мог помочь.

— У нее была подруга Мира. Скорей всего, она ей и помогла.

— Ты ее знаешь?

— Знала, — повернувшись, смотрю на Тошу, который машет с горки. Машу в ответ и улыбаюсь.

— Неужели моя бабушка ее не навещала? Это же ее дочь…

— Оль, если честно, то если брать всю картину вместе, выходит много не состыковок. Если правда и есть, то мы о ней точно не узнаем, потому что она у каждого своя, — кладу на ее руку ладонь и смотрю в ее грустные глаза.

— Ты права, радует одно, что смогу ее увидеть. Я ведь даже не помню ее. Она вообще не была в моей жизни.

— Главное, что папа был рядом. Он тебя берег и бережет сейчас, потому что любит.

— Ты права.

Наш разговор прерывается появлением Тоши и Андрея, оба счастливые и улыбчивые.

— Мы голодные, — объявляет Тоша, и залазит на стул.

— Ваше мороженое уже растаяло, — указываю на пакет. — Сейчас будет пицца.

— Ураааа, — потирает руки Андрей, и целует меня в губы.

Застыв, смотрю на Тошу, который увидел этот поцелуй. Судя по всему, нужно объяснять сложившуюся ситуацию. Только как?

Андрей присаживается рядом, и мы смотрим друг на друга в тишине, которая звенит в моих ушах. Вскинув глаза на Тошу, решаю все-таки заговорить, но он меня опережает.

— Вы теперь вместе? — слышу тихий голос сына.

Его слова поднимают во мне маленькую бурю, от которой этот вопрос звучит очень звонко.

— Да скажите уже правду и все. Чего вы мучаетесь? — тихонько произносит Оля и, принимая звонок на мобильном, оставляет нас втроем.

Подсаживаюсь к Тоше ближе и смотрю на его внимательный взгляд, на меня и Андрея.

— Помнишь, как ты хотел, чтобы папа вернулся?

— Помню, — отвечает еле слышно.

— Он к нам вернулся. Это твой настоящий папа, — указываю на Андрея.

Я слышу, как сердце замирает у меня в груди. Смотрю на Тошу и понимаю, как важно донести до него правду. Андрей сидит молча, взгляд устремленный в никуда, словно готовый к любому повороту событий.

— Да, Тоша, это правда, — прошептала я, чувствуя