После развода: в постели с врагом - Лена Тэсс

отстраняется и хватает ртом воздух в глазах голод и обещание. Это - не конец разговора, не конец поцелуя. Не сейчас и не сегодня, но мы продолжим.

Когда-нибудь. Когда я вспомню о том, что не успела спросить “Почему?”.

Почему ты готов охранять меня и Давида?

- Пошли. Слишком холодно, - он хватает мои пальцы, переплетая со своими, - да и не хотелось бы стать ужином для волков.

Глава 20

Волки не пугали. Это глупо, конечно. Дикий зверь с великолепным чутьем и постоянной жаждой крови очень опасен. Один волк может вполне растерзать человека, а целая стая…

Я вжала голову в плечи, кончиками ушей прикоснувшись к вороту огромного мужского бушлата. То что выглядело легкой курточкой оказалось специализированным тяжелым изделием с овчиной внутри. Тепло. И доставало почти до колен.

Ветер гулял под его полами, но мне все еще было жарко и щеки алели от произошедшего минутами ранее.

Я. Целовала. Мужчину.

Не мужа.

Технически он начал первый. Взбесился и напал. Точнее прижал и заткнул мне рот. Губами.

А я даже пикнуть не успела. Сознание словно отключилось и ретировалось, оставив меня в одиночестве разгребать сиюминутную проблему. Без него справится не получилось и не захотелось.

Я целовала Захара Горина и мне понравилось.

Эта мысль заставила мои щеки и шею и кажется даже замерзшие кончики ушей из красных стать пунцовыми.

- Не отставай, - егерь немного замедлил ход и подождал пока я поравняюсь с ним и даже пройду немного вперед.

Теперь, когда мы вышли на что-то более менее напоминающее тропинку ориентироваться на свет окна его дома было совсем не сложно. С каждым новым шагом он приближался, а я лелеяла надежду на то, что в доме мне удастся тихо слинять в спальню и уснуть.

Говорить что-то было неловко.

Немного странно и боязно.

Я ведь не сделала ничего плохого. Страшно то, как хорошо мне было в моменте. Надежно, спокойно и совершенно иначе, чем с Тиграном.

Оказавшись перед входной дверью, я тряхнула головой. Нет. Не буду о нем думать. Достаточно того, что он отравил половину моей жизни и этого вечера. Потом, я снова подумаю об этом… потом.

А сейчас…

- Я спать, - на проге снимаю тяжеленный бушлат и вешаю на крючок, но сделав шаг в гостиную и вставая босыми грязными ступнями на половицу натыкаюсь взглядом на Давида.

- Мам, дядя Захар, а я пельмени сварил на всех и чайник поставил. Я не понял, что ты там за ужин хотела сделать, но я такое точно не умею, так что будем пельмени есть.

Я пару раз моргнула, еще два раза нервно кивнула и ринулась в ванную отмывать с себя следы пребывания в лесу, услышав за спиной смешок Горина.

Вот же.

Спустя десять минут уже сидела за столом. Захар рядом, Давид напротив. Тишина была карикатурной. Стук приборов о посуду оглушал и кажется я слышала во дворе соседнего дома открывается и закрывается скрипучая дверь в уличный туалет. Вот насколько было тихо!

- А что вы делали в лесу? - спросил Дава, добавив еще одну ложку сметаны к оставшимся в тарелке пельменям.

- Гуляли, - мужчина ответил вперед меня совершенно будничным тоном.

А у меня едва ложка из рук не выпала, когда под столом, рассевшись чуть свободнее его бедро коснулось моего. Не просто чуть-чуть и едва-едва, как пишут про такие ситуации в романах, а просто очень даже специально. И площадь соприкосновения никак нельзя было назвать незначительной.

Кожа под моим домашним платьем горела, но почему-то я никак не хотела шевелится. Тепло. Не страшно. Совсем.

- Типа свидание? - не унимался сын.

- Типа спят усталые игрушки, шкет. Тащись в кровать, завтра в лес со мной пойдешь, будем играть в волкодавов, - Захар перегнулся через стол и дал ему щелбан.

Давид припечатал ладонь к тому месту, по которому только что щелкнул Горин и поплелся мыть за собой тарелку. Я встала за ним следом и забрала посуду у своего арендодателя.

Лучше держать границы. То, что произошло в лесу недопустимо в будущем.

Стресс, случайность, совпадение и… одиночество. Мне было очень одиноко и тяжело, но мои желания никогда не выходили на первый план. И сейчас я этого допускать не собиралась, даже если Горин… вот он, передо мной. Хороший, сильный и… привлекательный, если уж на то пошло.

Дава убежал в комнату, а я в тишине заканчиваю вытирать тарелки и приборы, рассуждая про себя о разном, когда на телефон Захара поступает входящий звонок.

Без имени. Один только номер.

- Захар, тебе звонят, - оборачиваюсь и натыкаюсь на горячий, проникающий под кожу взгляд.

Горин лениво тянется к телефону и нажимает сброс.

- Это не важно.

Он жмет плечом, отводит руку в сторону, облокачивается о стол, практически нависая надо мной:

- Хочешь, прогуляемся перед сном? - Его дыхание опаляет кожу жаром.

- Не хочу, спасибо.

Я вытираю руки о футболку - полотенце лежит за спиной Захара и чтобы дотянуться до него, придется снова коснуться этого несносного мужчины - и пячусь назад в нашу комнату. И когда я закрываю за собой дверь, ловлю прощальную улыбку Горина.

Триумфальную такую. Счастливую.

Глава 21

Захар.

- Герда, в дом!

Я сразу понял, что псина даже не шевельнулась. Опустила упрямую морду на лапы и равнодушно смотрела, как я поднимаюсь по лестнице.

До встречи с Гердой мне казалось, что я умею договариваться с женщинами. Эта… с позволения сказать, сука… убедила меня в обратном. Она изводила меня, игнорировала, демонстративно нарушала команды, лишь бы позлить. Я знал, за что именно Герда ненавидит меня, но, увы, ничего не мог с этим сделать.

Как и отдать несчастное животное в приют или другую, более подходящую ей семью.

Я снова спустился и сел рядом с псиной, прямо на мокрую землю. Она подняла на меня умные глаза, в которых легко читалась обида.

Каждый раз, когда мы с Гердой смотрели друг на друга, думали об одном и том же.

Я видел в ней семью, которую у меня забрали.

Она - хозяина, которого потеряла.

- Давай в дом, холодно же, - она не стала уворачиваться, когда я