Предателей не прощают - Мария Сергеевна Коваленко

Арина с грустью смотрит на яблоко и незаметно подмигивает. — Жених приснился?

— Спасибо. Нет. — Я расправляю плечи. — Здравствуйте.

Чего и следовало ожидать, отвечает мне лишь незнакомец. Рауде прислоняется своей крепкой пятой точкой к краю широкого подоконника и складывает руки на груди.

— Предлагаю начать, — произносит мужчина. — У меня через час репетиция. До нее нужно решить пару технических вопросов. Времени в обрез.

— Я вас покину. — Как по команде Шапокляк удаляется и закрывает за собой дверь.

Получается символично. Меня словно живой корм оставляют в клетке с хищниками и запирают единственный путь к побегу.

— Я Марат. Хореограф группы. Именно я отвечаю за все твои движения на сцене, — Марат точь-в-точь как Арина вчера обходит меня по кругу. — Мда… Мышц нет. Задницы и груди тоже, — невесело изрекает он после осмотра. — Чем будем танцевать?

— Маратик, в наше время это не проблема. Мышцы ты ей накачаешь, а грудь, губы и нос… Да вообще, что угодно, всегда можно слепить, — заступается Арина.

Вероятно, она хочет поддержать меня, но мысль о пластических операциях вместо оптимизма заставляет напрячься. С моим ростом я не протолкнусь в рядах эталонных красавиц. А перекроенная по общему шаблону, буду казаться карикатурой на звезду.

— Скорее всего, придется. Грудь точно надо увеличивать. Это я не накачаю, — цокает Марат и, наконец, сморит мне в глаза. — Ты что-нибудь тяжелее косметички в своей жизни поднимала?

— Ведра с водой и пылесосы. Иногда они бывали тяжелыми. — Я чувствую, что начинаю заводиться.

Будто призналась, что на досуге промышляю живодерством, Марат поджимает губы и закатывает глаза.

— Иногда… Лучше некуда! — Он зло выдыхает. — Для общего понимания: работа на сцене это как подготовка к олимпийским играм. Отличие лишь в том, что игры проходят раз в четыре года, а в нашем ремесле перерывов нет. Форма нужна всегда!

— Я готова тренироваться и работать каждый день. — В страхе перевожу взгляд на Рауде.

— Хорошо, раз поняла, тогда я займусь твоим мышечным корсетом, — снисходит хореограф. — Про грудь я уже сказал. Тут не ко мне, а к доктору. Арина, твоя очередь.

Он поворачивается к коллеге. И демонстративно указывает на часы.

— По поводу груди я согласна с Маратом. Капустой ее не наешь. Гантелями не накачаешь. Нос и скулы я бы не трогала. Они у нее как у Дюймовочки. По поводу губ пока не знаю.

— А что тут знать? Решить все одной операцией. — Режет ладонью в воздухе Марат.

— Нет! Вначале нужно поиграться с косметикой. У Евы классический беби-фейс. Она настоящий сладкий олененок. Это отлично работает на мужчин. А из необходимого… волосы можно перекрасить. В блонд. И так по мелочам. — Задумчиво хлопая пальцем по губам, Арина косится в сторону Рауде. — А ты сам как думаешь?

Будто мы на суде, и сейчас должен прозвучать приговор, я внутренне сжимаюсь. Леонас уже показал, что не собирается меня жалеть. Пока что он лишь пугал и унижал. Но я отчаянно надеюсь спасти хотя бы лицо.

— Марат, делаешь свою часть работы. Ари, на тебе косметика. Понадобится визажист, вызывай Ксану. Волосы крась в тот цвет, который посчитаешь нужным. Пластику пока не делаем.

Рауде выдает это спокойным монотонным голосом. Он как компьютер. Ни одной эмоции. А я от радости готова броситься ему на шею и расцеловать.

Чтобы и правда не сорваться, приходится сцепить пальцы в замок и, от греха подальше, сделать шаг назад.

— На сегодня все. Вы свободны.

Взгляд карих глаз босса останавливается на моих руках. Внимательный, изучающий, словно Леонас понимает, что значит этот жест, и какие желания за ним скрываются.

* * *

Кто такая горгулья, я узнаю сразу после совещания в зале. К моему удивлению ею оказывается преподавательница по вокалу. Та самая, влюбленная в Рауде, оперная дива Валентина Павловна.

Неприязнь вспыхивает между нами буквально во время знакомства. Она снисходительно улыбается, когда я рассказываю о музыкальной школе и хоре. А после первой же пробы объявляет меня безнадежной и «очень сложной девочкой».

На то, чтобы осознать весь ужас этого «диагноза», уходит целая неделя ежедневных занятий. Поначалу мне и правда стыдно за свой вокал. Не хватает дыхания и диапазона. Непривыкшие к таким частым репетициям связки быстро устают, а слух притупляется.

За четыре дня занятий я слышу от своего педагога только «плохо», «повтори» и «это ни на что не годится». На пятый — срываю голос и могу петь лишь поздние хиты Аллы Борисовны.

Не представляю, что случилось бы со мной на шестой день. Вероятно, я окончательно признала бы свою безнадежность. Но неожиданный подарок Арины — короткое видео с одной из репетиций «Малины» лечит самооценку лучше любого мозгоправа.

— Рауде не просто так настаивает, чтобы они везде пели под фонограмму, а на живых выступлениях возили с собой хор бэк-вокалисток, — поясняет видео Арина, и мне сложно с ней не согласиться. — Куры кудахчут приятнее. — Она гладит меня по плечу и, забрав из рук очередное зеленое яблоко, протягивает чашку с ароматным горячим шоколадом. — Не принимай близко к сердцу слова горгульи и… я тебе уже говорила. Никому не верь!

Глава 29. Невидимая забота

На второй неделе, когда я, наконец, осваиваюсь в центре, впервые плаваю в море… поздно вечером, чтобы никому не было до меня никакого дела, и перестаю удивляться роскошной платиновой блондинке в зеркале, случается то, что должно было произойти еще в первый день.

Обе солистки «Малины» возвращаются с гастролей, и тихий особняк Рауде превращается в жужжащий улей.

Я одновременно и радуюсь, и волнуюсь. Анастасия и Вероника в группе уже три года. В отличие от меня, им не нужно ничего доказывать. Обе — звезды первой величины с целыми толпами поклонников, и к тому же настоящие красавицы — выше меня, фигуристее и гораздо ярче.

Если бы не Арина, которая за пару дней до их возращения, выкинула на мусорку все мои вещи и привезла новые, я выглядела бы серой мышью рядом с этими красотками. Удобные шелковые шаровары и короткий топ здорово спасают ситуацию. Во время нашей встречи я больше не похожа на уборщицу. Не жду, что меня попросят сделать кофе или убрать в комнатах.

В отличие от Валентины девушки в принципе не выражают никакого «фи».

— Она забавная. Хоббитов у нас еще не было, — со снисходительной улыбкой заявляет Анастасия.

— Для фона идеальна, — поправляя декольте, смеется Валентина. — Никто не будет отвлекаться… по сторонам, — дополняет она с короткой запинкой.

Чем-то это знакомство напоминает мой первый день с бабочками. Они тоже поначалу смотрели на