Преданная. Невеста (СИ) - Мария Анатольевна Акулова

по шее. Так, как я люблю.

Потому что это люблю я или потому что меня любит он?

Господи, как сложно.

— Юль, — зовет тихо. Мое сердце начинает кровоточить. Не надо. Я жмурюсь, подставляя лицо струям. Хочу сосредоточиться на них, но он мне мешает. А я разрешаю мешать.

Гладит живот. Целует за ухом. Ведет носом по коже.

— Прости. Я очень жалею, что тогда так себя с тобой вел. Ты не заслуживаешь. Я знаю. Я пытаюсь исправить всё.

Сердце летит на мелкий кафель и разбивается в крошку. Чему верить?

Кому верить?

Тебе?

Себе?

Ей?

Ты настолько ужасный, что можешь врать даже так?

Меня так распирает, что я даже дрожь скрыть не могу. Он наверняка ее чувствует. Вдавливает в себя. Я захлебываюсь переизбытком чувств.

Обнимает поперек живота и груди. Плотнее вжимается губами в мою скулу. Целует.

— Мила не со зла. Прости. Может, модный цвет, я не знаю. В чем была Кристина — я не видел.

Так я узнаю, что еще одну сестру Тарнавского зовут Мила. Продолжаю держать глаза закрытыми.

Мне кажется, действие анестезии возобновляется. Я на секунду позволяю себе предположить, что сложившаяся в голове логическая цепочка разлетается на звенья и мы со Славой просто друг друга любим.

Просто.

Руки моего единственного и бесконечно любимого мужчины перемещаются по телу.

Сейчас он нежен и осторожен. Взвешивает мою грудь. Спускается поцелуями по шее. Целует в ямку, трется носом.

Большие пальцы синхронно и с нажимом ведут по кругу ареол. Он изучил меня досконально. Он взял надо мной полный контроль.

Я откидываюсь на широкую грудь. Не знаю, кому из нас даю шанс, но даю.

Слава ловит перемену моего настроения. Разворачивает, забрасывает себе на шею мои руки и тянется к губам.

Морочит голову своими поцелуями. Проникает внутрь языком. Сжимает в ладонях ягодицы, подталкивает к стене.

И я почти сдаюсь. Почти забываю. Почти верю.

Опустив голосу слежу, как он до боли сжимает мое бедро и забрасывает на свое. Возбудженный член упирается в мой живот. Я поднимаюсь на носочек. Он направляет головку вниз. Разрядами по телу расходится удовольствие, когда давит на клитор. Скользит по половым губам. Я чувствую, как мужской взгляд перемещается к моему лицу. Смотрю в ответ.

Головка давит на вход. Я чувствую собственную пульсацию. Дальше будет хорошо. Пошло. Горячо. Со стонами и без сомнений. После — их окажется еще больше.

Его глаза — темные-темные. Я хочу податься вперед. Скользнуть по щеке ладонью и почувствовать губы на губах. Но через секунду — уже не погладить, а залепить пощечину.

Смаргиваю.

Упираюсь в мужскую грудь и отталкиваю.

Развернувшись к судье спиной, информирую кафель:

— Я не хочу сегодня.

Глава 16

Юля

Когда-то Слава сделал выводы обо мне, сильно поспешив. Это стало ужасным уроком. Для меня так точно.

Я помню, как из последних сил держалась за веру в лучшее. Как моя спасительная соломинка трескалась и я сматывала ее скотчем. Как тонула. Как взбивала свое молоко сначала в сливки, потом в масло.

Как думала, что ухожу на дно. Потом — как выбралась на твердое.

Но теперь вокруг снова белая гладь не способного удержать вес моего тела молока.

Только я не хочу повторить ошибку за ним. Мне нужно проверить. Мне нужно дать нам с ним шанс.

А может быть я просто дура.

Я чуть ли не впервые стою на неофициальной университетской курилке не за компанию, а держа в руках зажигалку и пачку свежекупленных сигарет.

Даже не знаю, зачем. Никогда не курила, а сейчас кажется, что нужно. Может помочь. Хотя понятно, что нет.

Щелкаю и смотрю на синеватый огонь. Захлопываю крышечку. Снова щелкаю.

Сегодня я весь день в университете. В суд даже не ехала. Ночевала у себя.

Как и вчера. Как и позавчера.

После вечера в Хайятте у нас со Славой всего раз был секс. В его кабинете в конце рабочего дня. Не знаю, зачем дала слабину. Сейчас жалею. Чувствовала себя ужасно. Как будто мною пользуются.

Или не будто?

Я очень запуталась.

Я профессионально вычитала на встрече со Смолиным всё то, что вложил мне в голову судья. Я не сказала Славе о подслушанном разговоре его бывшей.

Причина моего молчания проста: я не пойму, если он мне соврет. Я слишком наивна. Слишком доверчива.

Снова щелкаю и закрываю.

Щелкаю и закрываю. Ускоряюсь.

Сегодня вечером Слава зовет меня поужинать. Я хочу отказаться, но пока что держу паузу.

Не хочу давать ему лезть к себе в голову и тем более сердце. Я пока не готова.

Впереди еще две пары. От большого перерыва осталось всего ничего. Но трачу его не на посещение столовой или одного из окружающих кампус кафе, а на собственную нерешительность.

Да кури ты уже, Березина!

Тарнавскому, вон, помогает. Он всегда курит на стрессе.

Правда сейчас, кстати, нет. Потому что что? Потому что у него все збс. А у тебя, Юль?

Даю себе же приказ, начинаю распаковывать пачку, но сжать сигарету губами не успеваю. Слышу сзади громкий знакомый смех.

Это Лиза Смолина.

Оглядываюсь и отступаю.

Она стоит в другой компании. Делает вид, что я ее не интересую, но меня триггерит нахождение с ней на одной территории вне пар. Не хочу, чтобы снова лила в уши. Делала выводы. Подъебывала.

Я не в том состоянии сейчас.

Прячу сигарету обратно. Сжимаю пачку вместе с зажигалкой и спускаюсь вниз по ступенькам. К нашей «курилке» примыкает неплохой парк. Сяду там. Может быть одну пару даже пропущу.

Успеваю сделать всего несколько шагов прочь, когда сзади догоняют.

— Берёзина, а с каких это пор ты куришь?

Моя проклятая интуиция привычно не ошибается.

Лиза увязалась следом.

Перехватывает без спросу мою руку. Выцепляет пачку. Изучает ее, пока я пытаюсь ускориться и позорно сбежать.

В голове крутится одно слово: отъебись.

Все от меня отьебитесь.

— Богато куришь. — Очередная подъебка относительно моего «улучшегося за счет Тарнавского материального положения» отзывается болью в сердце. Возможно, потому что это правда. И я подыгрываю ему, принимая предлагаемые блага.

— Забирай и иди нахрен.

Говорю тихо.

Обижаю, конечно же. Лиза даже тормозит на несколько секунд, а потом снова догоняет.

— С чего вдруг, Юль? Неужели с судьей нелады?

Мне нужно ее игнорировать. Она отстанет, это неизбежно. Но нервы не позволяют.

Я останавливаюсь и разворачиваюсь. Улыбаюсь.

— К твоему сожалению, нет. Все отлично. Он в меня по уши, Лиз. — Развожу руками. Мол, и ты над этим не