Не ломайся, девочка - Айрин Лакс

стену. Голова опущена.

Челюсть сжатыа.

Выдохи сдавленные, едва слышные.

Поза напряженная.

Зрелище ужасно пошлое и красивое.

Я даже на его верхние половинки его задницы смотрю, испытывая восторг, но больше всего тянет посмотреть туда, где появляется и исчезает круглая, большая головка члена.

Нельзя подглядывать.

Но у меня ноги вросли в пол.

Я ловлю жадно все-все-все… И бисеринки пота, и подрагивающие, напряженные, немного приоткрытые губы.

Тело Тихона сотрясается крупной волной, кулак движется все быстрее.

Меня подхватывает волной кипятка. Стыд, смятение — ничего нет. Только восторг и жажда… финала.

В какой-то момент Тихон открывает глаза. Наверное, я слишком жадно пялюсь. Смотрит на меня и выпускает со свистом:

— Бляяяя…

Дрожь. Спазмы его тела…

Выплеск.

Я не знаю, кто из нас более пошлый: Тихон, мастурбирующий за углом нашей квартиры, или я, внимательно поглощающая взглядом, как он, теперь уже не сдерживая бранные стоны, выпускает молочную струю в стену.

Я даже вижу, как разлетаются брызги капель…

Я в шоке…

Он смотрит на меня, стряхивает капли…

— Глаша.

Отступаю назад.

— Извини. Я… Я не хотела подсматривать…

— Стой! — быстро натягивает штаны. — Стой. Я…

Тихон бежит ко мне, хватает за руку. Я в шоке смотрю на его пальцы, которыми он держит меня за запястье. Они еще немного влажные.

В его следах…

— Все хорошо. Правда? Эй… Просто сдерживаться сложно. Да е мое, — выдыхает. — Впервые чувствую себя… смущенным. Пздц, Глаш… — осторожно целует. — Просто… Пздц как хочется!

— Ммм?

— Тебя хочу… — признается жарко.

Мне кажется, я вот-вот грохнусь в обморок.

От такого накала!

Глава 24

Тихон

Глаша выглядит так, словно сейчас вниз по стенке сползет и в обморок шлепнется. А я тоже, хорош. До ванный, блять, три шага не смог пройти. Так привалило к концу, думал, ебаааать, я сейчас себе трусы обкончаю, как подросток в пубертате.

Вот и обкончал… стену.

Пздц, зашквар!

Продемонстрировал себя во всей красе.

Теперь Малыха смотрит на меня с ужасом, как бы снова себе чего не придумала в своей светлой и жутко замудренной головке. Скажет еще, что я — извращенец. Стенки обдрачиваю. Точно, пиздюк, недостойный внимания, тот, от которого стоит держаться подальше.

Но, может быть, так и надо, а?

Нам — порознь.

У меня запросы слишком острые и пошлые. Я ебаться привык, как не в себя, совать всюду, куда суется, до яиц всаживать! А Глаша, черт… Тоненькая, маленькая, глупенькая недотрога. Такое ощущение, как будто у нее эмоциональное развитие на уровне школьницы. Ребенка совратить пытаюсь. Так, что ли? Точно, извращуга!

Поправляю на себе одежду, а сам взглядом кошу на Глашу. И ведь какая горячая, от поцелуев и трения киски об мой стояк улетела… Напрочь! К херам все… Так завела, что и я едва не налил себе в трусы после ее реакции.

Но все-таки… Все-таки… Я бы ей насовал от души. И между ножек, и в ротик этот, ути-пути, давилась бы моей спермой… Нет, блин! Даже представить не могу, чтобы она сосала, чтобы по подбородку слюни текли, пока конец долбит ей в глотку.

Нет, блин. Не то. Не получится… Долго уламывать придется. Она какая-то инфантильная. Не по мне девчонка. Сладкая, да, без базара. Но пускай с ней другой возится, конфетно-букетный, прочие няшные ништячки, а мне другие отношения по нраву. Свободные, острые, с жаркой, сочной еблей, с девкой отвязной настолько, чтобы даже посреди танцпола задрать юбку, сдвинуть в сторону трусики и трахнуть немного. Потом отойти немного к стене и отшпилить на всю готову…

Как-то раз с Иркой так и отрывался… Она еще ни капли не стеснительная, жопу так отклячила, будто готова была и на анал при посторонних. Впрочем, клуб свободных нравов. Там бы нас не осудили, а админ заведения, напротив, при следующем посещении сделал немаленькую скидку. Ведь такое поведение раскрепощает и остальных. Люди в угаре чего только не творят! И меньше всего контролирует денежные расходы… Так что, лайф в кайф не только для тех, кто уходит в отрыв, но и для остальных…

Заставляю себя вспомнить про Глашу. Так и стоит, как это там…. былиночка! Во.

Сам с себя в ахере.

Слова-то я какие знаю, полный ахуй.

Из меня вообще в ее присутствии нежность какая-то так и сочится. Забота, несвойственная. Будто из собственной грязной шкуры вылезти пытаюсь, а надо ли.

Я грязный, Малыха. Дела, связи, бабы… Жутко грязный. Ты от меня потом, как от сажи со смолой, фиг отмоешься.

Принимаю решение оставить девчонку в покое.

Так… Приглядывать изредка. И на этом — все.

Типа старшего брата. Чтобы в очередное говно не вляпалась…

— Ты на свой счет это не воспринимай, идет?

— То есть? — бледнеет, смотрит на меня, на стену…

Со следами моего семяизвержения. Полил как из брандспойта.

— Глаш. Я мужик. Понимаешь? Твои поцелуйчики и реакция завели, вот и все. И не смотри на меня с таким ужасом. Стену я сейчас протру и все, больше… В трусы к тебе не полезу.

Глаша отступает. Пятится.

Шаг за шагом, спотыкается о какой-то шнур, хватается за косяк.

— Больше не полезешь.?

Глаза огромные. Со слезами…

Хоспади, Кэп… Ну вот, к кому ты полез, смотри! Она же разреветься готова, что к ней в трусы… даже, блять, не полезли, а просто об этом подумали.

Не знаю, что у нее там, в голове. Может быть, мечты об идеальном и единственном. Один раз и на всю жизнь!

Но это не про меня, детка.

Не про меня.

— Больше в трусы к тебе не полезу. Клянусь! — отвечаю немного раздраженно.

Смущают меня ее взгляды. Никогда не смущался, а сейчас, пиздец просто. Чувствую себя неправым. Озабоченным. Просто уродом!

Поэтому быстро навожу порядок. Да, блять, стены от спермы мне еще отмывать не приходилось. Попутно слышу, звонит кто-то. Ирка. Ирка, блять, моя же… шлендра дырявая! Тебя-то мне как раз и не хватает!

Быстро набираю ей смс: «Перезвоню, кис. Занят. Скучаю. Твой Тим»

* * *

Справляюсь быстро. Глаша не высовывает носа из комнаты. Из единственной комнаты в квартире.

Атмосфера давящая, что еще больше действует мне на нервы.

Не могу я под тотальным осуждением находиться долго, сразу на всякие выверты тянет. Хрень всякую. Именно осуждение висит в воздухе, я его чувствую остро, потому что слишком много его испытывал на себе.

— Я пошел, — застываю на пороге.

Глаша сняла постельное, бросила, перестилает сейчас другое.

Вот чистюля, а! Ей даже на простыни полежать противно, что ли? Мы только что