Сведу тебя с ума - Ольга Рузанова

меня снова выбрасывает из реальности. В омут, наполненный теплой вязкой субстанцией. Закручивает в воронку, погружая все глубже и глубже.

В какой-то миг мне кажется, что этот, поглощающий омут, это сам Макс. Что я стала его частью, что мы слились в единое целое и проросли друг в друга корнями.

Ни стыда, ни смущения, никаких рамок больше нет. Я это он, а он — это я. Себя ведь не стесняются.

Максимально расслабив колени, послушно развожу их в стороны и чувствую, как он припадает ртом к моему естеству. Резко прогнувшись в пояснице, хватаю воздух губами.

Ощущения на грани фантастики.

— Господи!..

Он лижет.

Поначалу медленно и неспешно, словно смакуя меня. Ласкает губами и языком каждый миллиметр моей плоти. А затем, введя в меня два пальца, концентрирует внимание на самой чувствительной моей точке и до пика доводит за позорную минуту.

Оргазм смывает громадной волной, выбрасывая из теплого омута, в котором я бултыхалась до этого, и швыряет в плотный вакуум. Внешние раздражители уходят на задний план, я наполнена чистейшим кайфом. Я, кажется, умерла.

В себя прихожу, когда взяв меня на руки, Максим куда-то идет.

Разлепив глаза, вижу его напряженное лицо.

Молчит, сцепив зубы.

Укладывает на кровать, снимает боксеры и, вытянувшись рядом, переворачивает меня на живот.

— Подними бедра.

Тело ватное, непослушное, каждая мышца наполнена негой, но я делаю, как он просит и чувствую, как под живот проталкивается подушка.

В следующее мгновение Макс накрывает меня сзади и входит одним плавным движением.

Идеально. Мне так идеально.

Данилов тихо ругается в мое ухо. Ему очень хорошо.

Без ненужных прелюдий и раскачки сразу берет в диком темпе. Долбит так, что мне приходится упираться руками в изголовье. Кончает бурно и долго, заливая спермой мои поясницу и ягодицы.

Следующие десять минут мы, вцепившись друг в друга, просто лежим. Макс приходит в себя первым — идет за полотенцем, чтобы стереть с меня свои следы, а затем выходит в лоджию покурить.

Я залезаю под одеяло и заматываюсь в него как в кокон. Клонит в сон. Тревожные мысли тоже спят, они тоже устали.

— Пустишь? — проникает в сознание еле слышный насмешливый шепот.

— Угу…

Скользнувший под одеяло прохладный воздух тут сменяется на жар от его тела. Закинув на него ногу и устроив голову на плече, тянусь губами к вкусной шее.

Целую, вбирая в себя ставший для меня наркотиком, запах.

— Можно попросить?..

— Проси, — отвечает он.

— Не бросай меня, ладно?..

Глава 24

Максим

— Явился! — всплескивает руками Нина, едва я переступаю порог отчего дома.

В нос ударяет запах выпечки и еле уловимый — кубинской сигары.

— Опоздал?.. — заключаю ее в объятия и смачно целую в пухлую щеку.

— Нет, еще не садились, — шепчет доверительно, — отец твой не в духе… в кабинете курит.

— Он всегда не в духе.

— Степан и Агния в гостиной. Ждут еще сестру Агнии… должна подъехать с минуты на минуту.

— Ясно, я тогда пока зайду к отцу за пиздюлями.

— Иди, — смеется, хлопая меня по плечу.

Отец курит, стоя у открытого окна, но под потолком все равно сизая дымка. В кабинете холодно и неуютно.

— Привет, — останавливаюсь рядом и протягиваю руку.

— Здорово, — покосившись на меня, здоровается и сразу закрывает окно.

Разворачивается к столу и, положив сигару на специальную подставку, устало садится в кресло.

Я падаю на диван и располагаю лодыжку правой ноги на колене левой.

— Что-то случилось?

— Володя в реанимации.

— Оллсон?.. Что с ним?

— Он все с гастритом мучился…

— Я помню, — жаловался мне при каждой нашей встрече.

— А недавно приступ схватил… — продолжает говорить негромко, — вызвали скорую, думали язва… а оказалось, рак!

— Твою мать! — вырывается у меня.

Его, бесспорно, жалко, но, осознав за мгновения всю степень ответственности за его бизнес и дочь, я просто застываю в шоке.

— Четвертая стадия… Делают с ним что-то, но… — машет рукой, — уже поздно.

— В Израиле хорошо рак лечат.

— Четвертую стадию?! Ее даже не оперируют, потому что метастазы везде!

Проведя ладонью по холодному, покрывшемуся испариной лбу, безуспешно пытаюсь надышаться. Воздуха не хватает.

— Стефа знает?

— Нет еще, — касается головой, — Володя просил не говорить, пока семестр не закончится.

— А если он не доживет?

— Доживет. Пару месяцев еще точно есть.

Поднявшись на ноги, наполняю стакан водой и выпиваю залпом. В горле все равно першит.

— Все, Макс, погулял и хватит, — произносит, наблюдая за моими метаниями, — пора браться за ум, сын. Благо, мозги у тебя имеются, было бы желание.

— Он подготовил приемника?

— Сука!.. — взрывается отец, — какого, нахрен, приемника?! Ты его приемник! Ты и я! Мы с тобой его приемники! И потом, он не собирался помирать!..

Да понимаю я все! Понимаю!.. Они оба, Оллсон и мой отец, планировали стоять у руля еще как минимум лет двадцать, а затем передать дела мне и нашим со Стефой детям.

Блядь!.. Но кто же думал, что тесть соберется на тот Свет так рано!..

— А если завтра со мной что-то случится?! — продолжает орать отец, — что делать будешь?.. Ты думал об этом?

— Нет.

— Я теперь постоянно думаю! Инфаркт, инсульт, ебаный тромб!.. Что ты делать станешь, Максимка?!

— Ладно, успокойся! — повышаю голос, — будешь так орать, точно инфаркт заработаешь!

Отец, резко выдохнув, замолкает. Откинувшись на спинку кресла, обеими руками растирает лицо.

— Если сольешься, я бегать за тобой не стану, — произносит вдруг, — введу в правление Степана. Он только этого и ждет.

— Не сольюсь.

За дверью раздаются женские голоса, а затем слышится деликатный стук.

— Юра, Ангелина приехала. Идем за стол, — тихо говорит Агния, переводит на меня взгляд и добавляет, — здравствуй, Максим.

— Добрый вечер.

При желании ее можно было бы обвинить в том, что она мечтает заменить меня своим сыном в качестве наследника отца. Возможно, мысли у нее такие есть, но по факту она никогда ничего для этого не делала.

Или достаточно умна, чтобы понимать, что с отцом это бесполезно, или очень хитра и терпеливо ждет, когда я сам выйду из игры.

Иду в гостиную, чтобы поздороваться с братцем. Отец задерживается в холле, чтобы поприветствовать сестру Агнии, которая бывает здесь нечасто.

— Стив…

Степан, отвлекшись от разговора по телефону, здоровается со мной кивком головы. Все тот же незаинтересованный взгляд и эмоциональный минимализм.

Обмениваемся рукопожатиями и расходимся в разные стороны.

Я помню, как часто твердили родители, что отныне мы братья, что должны подружиться, всегда и во всем друг друга поддерживать. Мы оба быстро поняли, что никому ничего мы не должны и попыток