Долина кукол - Жаклин Сьюзан

– Я весь день над ним просидела, – гордо сказала Нили. – Я уже заполнила шесть страниц, но это только начало. Ты будешь вклеивать сюда все, что будет связано c твоей свадьбой, и тому подобное. Ух ты, Энн! Ты становишься настоящей знаменитостью!

Вечером Аллен приехал уже в собственном лимузине.

– Сегодня ужинаем вдвоем, – сказал он. – Но Джино заедет попозже выпить c нами кофе. Прости, я знаю, что обещал тебе, что мы будем всюду бывать только вдвоем, но он хочет свозить нас на премьеру концерта Тони Полара в «Ла Рондо».

– Тони Полара?

Аллен улыбнулся:

– Энн, ты хочешь сказать, что не принадлежишь к числу его поклонниц?

– Я впервые о нем слышу.

Аллен рассмеялся:

– Он самый знаменитый и удивительный певец после Фрэнка Синатры. – Он наклонился к шоферу и распорядился: – Леон, пожалуйста, через парк. Я скажу вам, где остановиться. – Сказав это, он поднял стекло, отделявшее салон от водителя. – Ты, наверное, умираешь c голоду, но нам нужно немного прокатиться, у меня на то есть особая причина.

Аллен взял ее за руку, но Энн тут же ее отдернула:

– Аллен, мне надо c тобой серьезно поговорить.

– Не сейчас, закрой, пожалуйста, глаза. – Щелкнув замочком, он открыл маленькую бархатную коробочку. – Вот теперь смотри, надеюсь, оно тебе впору.

Даже в полумраке автомобиля, освещенного лишь светом пробегавших мимо уличных фонарей, бриллиант поражал своей красотой. Энн невольно отшатнулась от него:

– Аллен, я не могу его принять!

– Он тебе не нравится?

– Как ты можешь так говорить! Я в жизни не видела подобной красоты. Он – чудо!

– В нем десять каратов, – небрежно бросил Аллен. – Но в квадратной огранке он не кажется слишком вычурным.

– Конечно нет! – Энн взволнованно рассмеялась. – У любой секретарши наверняка имеется точно такое.

– Спасибо, что напомнила! Ты сообщила Генри Беллами, что больше у него не работаешь?

– Нет, и не собираюсь этого делать. Аллен, ты обязан меня выслушать. Мы не помолвлены…

Не слушая ее, он поворачивал кольцо у нее на пальце.

– Энн, оно тебе в самый раз!

Энн настойчиво всматривалась в его лицо, стараясь поймать его взгляд.

– Аллен, ты действительно не понимаешь, что́ я хочу тебе сказать?

– Почему же, мне все ясно. Ты меня не любишь.

– Но зачем ты тогда продолжаешь эту игру?

– Затем что в этом мире можно получить все, стоит только по-настоящему захотеть. Пока я не встретил тебя, мне ничего особенного не хотелось иметь. Ты, Энн, должна быть моей. Дай мне возможность понравиться тебе. Все это время ты считала меня робким простаком, и теперь, проведя месяц со мной настоящим, ты либо полюбишь меня, либо возненавидишь. Я согласен на это и готов рискнуть.

Аллен опустил стекло, отделявшее их от шофера, и сказал:

– Достаточно, Леон. Теперь отвезите нас в клуб «Аист».

Энн продолжала ехать, не говоря ни слова. Она никак не могла решить, действительно ли Аллен уверен, что что-то в их отношениях может измениться. Для нее самой сомнений быть не могло, ведь Аллен – человек из плоти и крови, а это категории постоянные, и Аллен останется Алленом и в дешевеньком французском ресторанчике, и в шикарном «Эль-Марокко».

Энн чувствовала, что теряет почву под ногами, что ей некуда скрыться. Генри легко, сидя у себя за столом и зная только отдельные факты, предлагать свои бесповоротные решения. Ему не приходится иметь дело c самим человеком, он не видит выражения глаз Аллена, когда тот смотрит на нее.

Мрачное настроение не покидало Энн всю дорогу до клуба. Пока они проходили сквозь строй официантов в зал «Молодняка» клуба «Аист» (Аллен объяснил, что зал этот в клубе единственный), пока ей вручали нарядную коробку (Аллен объяснил, что это духи и Шерман, так звали хозяина клуба, посылает такие дары своим самым почитаемым посетителям) и наливали шампанское (Аллен сказал, что отказываться нельзя и нужно все обязательно выпить, иначе Шерман смертельно обидится), она чувствовала, что ей совершенно нечего сказать, да и разговаривать совсем не хотелось.

В десять вечера приехал Джино. Проходя по залу, он громко здоровался, увидев кого-нибудь из знакомых за другими столиками, отчего на лице у Аллена появилось недовольное выражение. Когда Джино подошел наконец к ним и, усевшись, жадно отхлебнул шампанского, Аллен тихо сказал:

– Отец, тебе не следует здесь бегать от столика к столику. Администрация клуба это не приветствует.

– А кого это волнует? – столь же громогласно отреагировал Джино. – Послушай, мой мальчик. Это твое любимое местечко, ты и выполняй их требования. А передо мной им нечего нос задирать. Если уж они берут мои денежки, то я имею полное право вести себя, как мне хочется, и чувствовать себя уютно, а не следовать какому-то дурацкому распорядку. Ты же поступай как знаешь.

Заметно было, что Аллен испытал чувство облегчения, когда они наконец вышли из «Аиста» и отправились в «Ла Рондо». Судя по подобострастному приему, оказанному Джино всеми без исключения администраторами «Ла Рондо», можно было совершенно определенно сказать, что он частенько сюда наведывается. Пока их провожали к одному из лучших столиков в самом центре зала, Джино успел обняться c некоторыми посетителями, которых называл «земляками». Было одиннадцать часов вечера, и зал был уже полон. Джино заказал шампанского и бутылку шотландского виски, объяснив, что виски для Адель, которая после своего выступления должна была приехать к нему сюда, в клуб. Шампанское Адель не любила, считая, что от него толстеют.

Энн наблюдала за собравшимися в зале. Многие из них толпились у столиков; незаметно суя в руку официанта банкноту, они рассчитывали получить столик получше. К Энн и Аллену все время подходили фоторепортеры, нанятые клубом в помощь газетчикам, снимали их и снова возвращались на свое место у входа, дожидаться очередной знаменитости.

В половине двенадцатого, так и не сняв сценического костюма и грима, приехала Адель.

– Почему ты не сняла это дерьмо? – возмутился Джино. – Ты знаешь, что я его ненавижу!

– Но, сладкий мой, я же напудрилась и сняла накладные ресницы. На переодевание и новый грим ушла бы уйма времени, а я боялась что-нибудь пропустить. – Говоря все это, она не переставая оглядывала зал. – Боже мой! Наверное, это самая знаменитая премьера сезона. Здесь, похоже, собрался весь город.

– Пару лет назад все сходили c ума по Синатре, – сказал Аллен. – А сейчас все женщины готовы убивать друг друга из-за Тони Полара. Мне этого не понять.

– Плюнь три раза! – ухмыльнулся Джино. – Они же оба наши земляки!

– Эй, смотрите. – Адель указывала им на кого-то в зале. – Вот там, у дверей. Сама Хелен Лоусон пожаловала.