Диана Палмер - Самый лучший папа

Он глубоко дышал, глядя в ее расширенные глаза. Ее лицо завораживало его: казалось, он ее мучит, но ее руки притягивали его голову, нежный голос призывал его рот. Она стонала, но не от боли. И самое восхитительное ощущение пронизало его тело, когда он навис над ней.

— Ты меня хочешь, — хрипло прошептал он.

— Да.

— Ужасно хочешь.

— Да!

Руки гладили ее грудь, Мередит содрогалась.

— Я не знал, что женщины так реагируют. Кричат… Боже мой, она надо мной издевалась, а я не догадывался!

— Что?

Он сел, она сделала робкую попытку накрыться, но он удержал ее руку, тихо сказал:

— Не надо. Ты прекраснее всего на свете. Я не сделаю тебе ничего плохого.

Она вздохнула, расслабилась.

— Все это так ново, — попыталась она объяснить.

— Конечно. — Он кончиками пальцев коснулся груди и с удовольствием смотрел, как Мередит задрожала. — Хорошо… Черт знает как хорошо, Мередит.

— Блейк…

— Чего ты хочешь? — спросил он, прочтя в ее глазах робкое любопытство. — Скажи, я все сделаю.

— Расстегни рубашку, — прошептала она, — я хочу смотреть на тебя.

Кровь закипела в его жилах. Он расстегнул рубашку, дрожа от нараставшего в нем желания, и, когда заметил восторг в ее глазах при виде густого волосяного покрова, сбегавшего по груди к джинсам, швырнул рубашку на пол.

Она протянула руки, и Блейк со стоном опустился в ее объятия, содрогнувшись от прикосновения сосков, когда он грудью вдавил ее в матрас.

— Блейк, — простонала она, сцепив руки, ища губами его рот.

Его руки скользнули вниз, он обхватил ее бедра, прижал к своим, ритмически двигаясь, давая ей прочувствовать свою мощь.

Она всхлипнула, и к нему вернулось самообладание.

— Нет! — Он отпрянул, откатился, но не смог встать на ноги. Он лежал разбитый. Мередит приподнялась на дрожащих руках. Она чуть не плакала, зная, как ему плохо оттого, что пришлось остановиться.

— Извини, это моя вина. — Она заплакала.

— Нет, — сквозь зубы выдавил Блейк. Он сделал несколько резких вдохов и пришел в чувство. Расслабился, полежал, борясь между необходимостью уйти и желанием раздеть ее и погрузиться в мягкое теплое тело.

— Я не хотела тебя останавливать, — выдохнула она.

— Знаю. — Он наконец взял себя в руки. Взъерошил волосы, обласкал ее глазами, задержавшись на полной груди.

— Застегнись, — мягко сказал он, — а то я сойду с ума.

Со слабой улыбкой она дрожащими пальцами застегивала топ.

— Ты заставляешь меня чувствовать себя красавицей, — прошептала она.

— Бог мой, ты и есть красавица. — Его глаза потемнели. — Сказать не могу, что делают со мной те звуки, которые я от тебя слышал. Я не знал, что женщины так себя ведут при любовных играх.

— Не понимаю. — Она вглядывалась в него.

— Мередит, — с трудом начал он. — Нина улыбалась. От начала до конца она улыбалась.

До нее не сразу дошло. Потом она вспыхнула.

— В тот первый раз я тебя обидел и потому не мог получить страстного отклика. Никогда не получал его и от Нины, ну и думал, что так и должно быть, чтоб женщины улыбались. — Уголок рта приподнялся в грустной улыбке. — Только теперь я все понял.

Ей казалось, что на ее лице можно жарить яичницу.

— Я не могла сдержаться, — смущенно призналась она, — я и подумать не могла, что прикосновение мужчины может доставить такое наслаждение.

Он прижался щекой к ее ладони.

— Наслаждение было взаимным. Я почти дошел до конца. Твои бедра так близко от моих — это сводит с ума.

— Прости, мне надо было отодвинуться, — слабо сказала она.

— Ты же не сверхчеловек, — резонно возразил он. — Я тоже не мог остановиться. Вдвоем мы высекаем огонь. Я ничего более в жизни так не хочу, как почувствовать тебя под собой, кожа к коже, рот ко рту и ты принимаешь меня в себя.

От этих слов у нее перехватило дыхание, и когда он осознал, какое они произвели на нее действие, то почувствовал тихую гордость.

— Хочу тебя любить, — грубо прошептал он. — Здесь. Сейчас. На моей кровати.

— Я не могу, — она закрыла глаза, — пожалуйста, не проси.

— Вижу, что не из-за отсутствия желания. Тогда отчего же? Гордость? Принципы?

Мередит кивнула.

— Блейк, ты же знаешь, как меня воспитывали. Я не могу забыть уроки всей жизни, как бы ни хотела.

— Тогда выходи за меня замуж, Мередит.

Она вытаращила глаза.

— Что?

— Нам всем будет хорошо. Ты любишь Сару. Ты хочешь меня. Ты сделала карьеру, и я знаю, что тебе не нужны мои деньги, как и мне — твои. Мы построим новую жизнь. — Он внимательно смотрел на нее. — Понимаю, что я не самый подходящий человек для семейной жизни. Нетерпеливый, вспыльчивый, могу быть безжалостным. Все худшее обо мне тебе известно. И клянусь, никаких ужасных сюрпризов не будет…

— Не знаю…

— Тебе нужны только цветы и колокольный звон — так не бывает. Кое с чем приходится мириться. Скажи уж, что ты просто не хочешь жить со мной, — вдруг произнес он чуть насмешливо.

— Зачем говорить неправду, — вздохнула она. — Да, я хочу жить с тобой, мне нравится Сара Джейн, мне не трудно было бы о ней заботиться. Но ты, Блейк, пока что направляешь свои эмоции не совсем туда, так ведь? Твое сексуальное влечение ко мне — вот и все, что ты можешь предложить.

Осторожно подбирая слова, он сказал:

— Для мужчины секс играет большую роль в отношениях с женщиной. Я не очень разбираюсь в любви, у меня ее не было. Если этому можно научиться, попробуй меня научить. Я никогда не любил, так что все в твоих руках.

Она вздохнула; сердцу было больно; может быть, ей не дано получить то, чего она жаждет. Его чувства на замке, и нет ключа.

— Перестань ломать голову, Мередит, — прошептал он. Его лицо нависло над ней, рот коснулся губ, источая дивный запах, руки накрывали грудь и сквозь ткань чувствовали ее тепло. Длинная нога улеглась между ее ног и стала медленно двигаться.

— Это нечестно, — выдохнула она.

— Знаю. Расстегни, — шепнул он и, пока она расстегивала топ, шептал, почему он хочет ее и что сейчас будет делать.

Она горела. Она хотела его. Ее стон был сигналом, что крепость сдалась. Вот уже под рукой у него нежная кожа, вот уже он ощупывает нежную грудь…

— Ты… теперь… не остановишься? — всхлипнула она.

— Зависит от тебя, — сказал он незнакомым голосом. — Я тебя не принуждаю.

— Знаю. — Мысли метались, она не могла решить, как ей быть. Какая-то часть ее говорила, что нельзя. Но сколько же лет она бесплодно мечтала о нем, о том, как будет лежать в его объятиях и любить его!

Рука стала расстегивать ей джинсы; приподнявшись, Блейк глядел ей в глаза.

— Если начну, придется кончить, — сказал он нежно, — я пройду весь путь. Тебе решать. Она вцепилась в его руку и простонала: