Измена. Он не твой - Яна Мосар

можно перепутать жену с кем-то?

– Ты же сам мне кричал тут, что это физиология.

– Да, когда мозгами возбужден так, будто виагрой накачали, аромат твой, темно, то фиг что можно с этим сделать. Я скучал по тебе, реально уже неделю у нас тогда секса не было. Она как будто рассчитала все. Пришла, плакала, я ее выставлял, она такую истерику устроила, чуть не обморок падала.

– Ты хотел ее?

– Нет.

– Никогда?

Медлит.

– Нет, – машет все же головой.

– И ты никогда нас не сравнивал? Не думал о том, как это с ней?

– Даш, не накручивай себя, а? Ты – моя жена и единственная женщина, которую я хочу.

– А как же мужская полигамность?

– Бл*, есть вещи поважнее. Нагулялся я в молодости, понимаешь. Зачем мне телки другие. Ты думаешь мне тебя мало?

– Значит, было мало, раз на нее отреагировал.

– Черт, Даш. Правда, не знаю, что со мной было. Какое-то наваждение. Я на двести процентов был уверен, что это ты.

Яр подходит и берет мои руки. Они холодные, напряженные, но я не отдергиваю.

– Я тебя люблю. И я виноват перед тобой, что сразу все не рассказал. Не хотел тебя волновать. Не хотел, чтобы ты ревновала, хотя повода не было. Думал, что она сама все понимает и так.

Яр закрывает за собой дверь.

– Даш… прости меня еще раз, – голос глухой, будто тянется издалека. – За все. За молчание, за то, что дал сомнениям пустить корни. Я обещаю: найду каждую ложь, вырву с корнями и выложу перед тобой. Ты заслуживаешь только правды.

Слова падают тихо, как лепестки на воду, а от них все равно расходятся тяжелые круги.

– Ты не представляешь, как больно видеть и знать, что твой любимый изменил тебе с подругой. С лучшей подругой.

– Я знаю, Даш, но надеюсь, что когда-то ты сможешь это забыть и простить меня.

Я молчу. Киваю – едва‑едва. Не соглашаюсь и не отталкиваю, просто даю словам лечь на сердце, как компресс: может, охладит жар, а может, стянет кожу еще больнее.

Он прижимает пальцы к косяку, будто оставляет отпечаток на память, и все‑таки выходит. Хлопок двери гулко отзывается в коридоре, и тишина становится осязаемой, как пленка на ране.

Он верит, что я прощу.

А я боюсь, что когда наконец смогу – уже не захочу.

Глава 24

Сначала Марина удивляется.

– Прогуляться? – уточняет с недоумением в голосе.

– Угу. Пройдемся, кофе выпьем.

Она колеблется долю секунды, будто боится подвоха, пробует разузнать побольше.

– Ну, давай...

Встречаемся в парке.

Марина уже идет навстречу с двумя стаканчиками кофе. Улыбается.

– Привет, родная, – наклоняется и мажет по моей щеке своей щекой, чтобы не измазать меня помадой.

– Как Катюша? – спрашивает натянуто тепло.

– А что с ней? – отвечаю также дежурно.

– Ну как… она же болеет.

– Так мы уже три недели, как выписались из больницы.

– Ну кашель-то еще остался, – отпивает кофе. – Сама как?

Переводит разговор.

Я слушаю, как меняется ее интонация – старается быть заботливой, но я слышу фальшь в каждом втором слове.

– Пока не понятно.

– Ярослав вернулся?

– Да. Приезжал вчера.

– И что?

– Сказал, что ездил с друзьями.

– И ты поверила?

– Он показал фотографии, на байдарках катались.

– А он с кем в лодке-то был? Один?

– Говорит, что да.

– Даш… Ты в чат заходила?

– Больше нет.

– Она там фоток с Питера накидала. Ты ничего ему про это не скажешь?

Не понимаю, что у нее за игра. Что она задумала? Что хочет от меня? И от нас? И какая ее роль во всем этом?

– Нет. Не хочу ничего не знать об этом. Хочу ему верить.

Марина проводит кончиком языка по губам. Недовольно кривится.

Думает, думает. Я как будто что-то не так сказала.

– Сейчас простишь, всю жизнь будешь терпеть.

– Остаться одной с дочкой без денег?

– С деньгами я тебе помогу, не волнуйся. Я не хочу больше , чтобы ты плакала и страдала из-за него. Это же уже как зависимость. Эту простишь, но она никуда не денется. Всегда рядом будет. Между вами. А Катюша?

– А Катюша? Папа к ней приходит, я не запрещаю им общаться.

– Не запрещаешь? Даш! Очнись. Он потом будет брать ее на выходные. С ней знакомить. Отберет еще.

– Он знает, что ей со мной лучше.

– Быстро ты забыла, как он чуть в дурку тебя не сдал.

Зато она все это помнит. Каждую мелочь и деталь. Неужели она вот так хладнокровно могла залезть к нему в постель, а сейчас рассказывать мне о том, какой он плохой?

Мимо нас бегут дети с флажками, кто-то кормит голубей. Мальчишка проносится на велосипеде, скрипят качели, и кажется, что все это – другая жизнь. Не моя.

– Не сдал же.

– Даш, что происходит? – вдруг оборачивается и ловит мой взгляд.

– Это ты мне расскажи, что происходит? Что ты еще знаешь про эту Анну?

– Я тебе все рассказала, что знала.

– Точно все?

– Даш! Что за намеки какие-то?

– Да я просто спрашиваю. Никто про нее ничего не знает. Только ты.

– Я тоже не знаю. Я только у админа спросила.

– Кто ее привел?

– Я не знаю, – смотрю на нее молча. – Если ты хочешь что-то сказать, то говори. Что молчишь?

– Она какая-то вся подозрительная. Знает обо мне все. Как будто кто-то ей рассказывает.

– А ты не думала, что твой дорогой и рассказывает?

Пожимаю плечами.

– Даш, ты что, веришь ему, что у них ничего нет?

– Не знаю.

– Не будь дурой. Он мужик красивый, на него знаешь сколько девок вешается…

– А ты откуда знаешь сколько?

– Догадываюсь. Не ведись. Не верь ему.

Она сама подводит нас к теме, даже не осознавая. Я смотрю на ее волосы – завитые, аккуратно уложенные. Она постаралась сегодня. При макияже, с помадой. А я – в куртке маминой, без косметики, с тоналкой под глазами, потому что не спала.

– Больше ничего про эту Анну не узнала?

– Неа. Ну и сама тоже не писала, –