Токсичные желания - Надя Брекель

что тот факт, что он в НФЛ, ударит ему в голову, заставив его думать, что он божий дар на земле, затем он потратит все свои деньги на новые блестящие игрушки, женщин и алименты, в конце концов разорится и останется ни с чем, потому что он был беспечен, как и его отец.

Чем дольше я здесь сидела, тем больше кипела, как мультиварка, готовая взорваться. Я посмотрела на часы в машине сестры. Прошло почти четыре часа, и с тех пор, как я приехала, в доме Блейка не было никаких признаков жизни. Я подумала, что отец, по крайней мере, войдет и выйдет. Он работал дома, занимаясь своей ерундой по биржевому маркетингу, о которой вкратце упомянул Блейк, но мужчина не вышел для того чтобы проверить почту, подышать свежим воздухом или что-то в этом роде.

Я увидела, как кто-то слегка отодвинул занавеску, но это было настолько незначительно, что я не знала, было ли это моим воображением или делом рук Блейка. Если это был Блейк, я знаю, что он уже увидел, как я сижу здесь, и уверена, что он подумал, что я мошенница. Но если бы его упрямая, капризная задница просто дала мне понять, что с ним все в порядке и он признал мое существование, тогда я бы не была здесь, прячась в тени возле его дома.

Когда приходит текстовое сообщение, мое сердце учащенно бьется. Я ожидаю, что это будет Блейк. К моему удивлению, когда я потянулась за телефоном, это была моя сестра.

Адали: Привет, когда ты вернешься? Мама приготовила ужин, то есть папа приготовил, так что тебе нужно вернуться домой как можно скорее, пока они не узнали, что я одолжила тебе машину.

— Черт, — бормочу я себе под нос. Я с силой бросаю телефон на пассажирское сиденье и смотрю на дом Блейка, прежде чем уехать.

Я паркую машину на подъездной дорожке и подбегаю к окну своей спальни. Заглядываю внутрь, чтобы убедиться, что там никого нет, и медленно открываю окно. Я слышу слабые голоса, которые говорят мне, что все на кухне. Оказавшись внутри, я быстро закрываю окно, запираю его и снимаю туфли. Хватаю их и быстро прохожу мимо входной двери, незаметно ставя их в прихожей. Я втягиваю воздух, прежде чем глубоко вздохнуть и шагнуть на кухню.

— Когда ты пьешь, ты немного не понимаешь, сколько соли нужно добавить, так что добавление пива в чили не перекроет вкус. — говорит моя мама.

— Чили, да, — говорю я, садясь.

— Вот ты где, — говорит мама, оборачиваясь. — Давай я приготовлю тебе тарелку. — Она жестом приглашает меня сесть.

— Спасибо, — говорю я, отпивая воду из стакана, стоящего на столе. Утоляя жажду, я вспоминаю, как вода помогает чувствовать себя сытым, поэтому не прекращаю пить, пока стакан не опустеет наполовину.

Папа садится за стол, а мама ставит передо мной тарелку с чили. Чили полезен. Просто съешь это и сделай их счастливыми.

— Где Адали? — Я хочу завязать разговор, чтобы они не сосредотачивались исключительно на моей еде.

— Ее забрал тот парень, Ахад. — Мой отец звучит почти раздраженно.

— Ты имеешь в виду ее парня? — Спрашиваю я над своей тарелкой, приподняв брови.

— Пока он не сможет обеспечить ее, а я знаю, что он из хорошей семьи, я не хочу называть его иначе, как человеком, который использует мою дочь.

Он откусывает кусочек чили, и мама садится, кладя ломтик кукурузного хлеба на мою салфетку. Я поднимаю глаза, и она тепло улыбается, и я не могу не ответить ей взаимностью. Несмотря на то, что чили так трудно есть, не задумываясь о том, сколько калорий я съедаю, я заставляю себя откусить маленький кусочек кукурузного хлеба, просто чтобы порадовать ее. И все это время я разговариваю сама с собой. Ничего страшного. Это всего лишь кусочек кукурузного хлеба, а чтобы набрать один килограмм, нужно 3500 дополнительных калорий.

— Я заметил, что твои оценки ухудшаются, — говорит мой отец, все еще глядя в свою тарелку с чили.

Я в замешательстве наклоняю голову, хмуря брови.

— Я получила все пятерки.

— За исключением тройки, которую я видел в твоем табеле успеваемости.

Я борюсь с желанием закатить глаза.

— Ну, в этом году учителя истории и алгебры настоящие мудаки.

— С этой тройкой ты не попадешь в колледж. Есть ли какая-то причина, по которой ты теряешь концентрацию? Я знаю, что у тебя были проблемы с питанием, но я думал, ты справляешься с этим. Если это не так, может это парень, на котором ты сосредоточилась, заместо своего будущего образования и карьеры?

Моя кровь начинает закипать, и я чувствую, как жар поднимается в груди. Я хочу поесть, чтобы показать им, что я больше не больна. Я исцелила себя сама, так как мой отец был слишком скуп, чтобы продолжать консультации, но в животе у меня завязываются узлы, и от одной этой мысли меня тошнит.

— Говоря об успеваемости, почему ты всегда сосредоточен только на мне? Адали учится в колледже, и я не вижу, чтобы ты читал ей нотации. Черт возьми, я даже не вижу ее за обеденным столом, потому что ты позволяешь ей делать все, что она хочет.

— Адали старше, поэтому к ней относятся более снисходительно. — Наконец, мой отец поднимает взгляд, чтобы встретиться с моим.

— Она даже не выбрала специальность, а ей почти двадцать два.

— Сейчас я не беспокоюсь об Адали.

— Верно, — я растягиваю гласные. — Ты не волнуешься, потому что знаешь, что ее заберет мужчина и обеспечит, потому что она хорошенькая. Не так ли, папа? — Я чувствую, как в груди поднимается жар, и пытаюсь сохранять спокойствие, но мои нервы берут надо мной верх. Мне не нужно смотреть вниз, чтобы понять, что у меня дрожат руки.

— Я этого не говорил. — Он стискивает зубы.

— Милая, давайте просто все успокоимся, — вмешивается моя мама. Но я игнорирую ее.

— Тебе и не нужно. Ты был строг со мной с тех пор, как я себя помню. Ты навязываешь мне образование, всегда беспокоишься о моих оценках. Ты всегда говоришь мне, что я трудная. Я справляюсь с обществом, потому что не полагаюсь на свою внешность, верно, пап? — У меня на глаза наворачиваются слезы.

— Это из-за того, что у тебя ухудшились оценки, — говорит он, не сводя с меня пристального взгляда. Я надеюсь, что на этот раз он сможет увидеть боль, скрывающуюся в моих глазах.

Я провела все эти годы, сравнивая свой нос с идеальным носом моей сестры, стоя