Два плюс два или строптивая любовь майора Белова - Алекс Коваль

Ежова медленно убирает свои руки, отпуская меня. Я отступаю, впервые испытав легкий укол сожаления. Парнишка бросается обнимать мать.

– Все хорошо, Кирь, – еще нетвердым, но уже достаточно ровным голосом говорит Жень Санна. – Я в порядке.

Я осматриваю пострадавшую на предмет телесных повреждений. Мокрый халат с нее слетел и валяется где-то на дне бассейна, оставив девушку в одном купальнике. Черном, максимально закрытом, но совершенно не скрывающем горошины сосков возбудившихся: то ли от холода воды, то ли от эмоциональной встряски.

Я залипаю на этих выпуклостях взглядом.

Сообразив, что пялюсь, как придурок, отворачиваюсь.

Что ты за зверь такой, Белов? Баба чуть кони не двинула, а ты пялишься на ее грудь и твердеешь там, где не стоило бы при целом аквацентре зрителей!

Жива, здорова, и ладно. Уже хочу выйти из бассейна, когда замечаю струйку крови, стекающей по Жениной ноге. Нахожу взглядом место ранения. Вот гадство!

– У тебя колено разбито.

– Где?

Подхватываю ее ногу, чуть ниже сгиба в колене. Женя смотрит на рану и морщится. Ойкает, слегка пошевелив ногой.

– Больно? – спрашиваю, ощупывая пальцами края раны.

– Не смертельно, – крепится дурная.

– Разумеется. От царапины еще никто не умирал, а вот от сепсиса запросто. Надо обработать.

– Здесь есть медпункт, – говорит кто-то из зевак, столпившихся вокруг нас. – Может, позвать доктора?

– Я сам.

– А вы доктор?

– Хуже. Работает МЧС. А вы давайте лучше кто-нибудь притащит перекись и бинт, чем клювами щелкать и глазами хлопать, – командую и мажу взглядом по матери Таськиной одноклассницы, Милена ее, кажется, зовут. Или Милана? Короче, выебисто как-то. Я не запомнил. Да и запоминать не хочу. Сплавить ее с глаз долой хочу, пока она мне во лбу клеймо не выжгла своим взглядом.

Больше истеричных женщин я не могу терпеть разве что баб, которые себя предлагают. Настолько в открытую, что дай ей добро, она в ближайшей же туалетной кабинке запрыгнет на твой член и будет скакать, как на родео. У таких никакого стыда. И гордости с гулькин хер.

– Я принесу, – говорит вторая мамочка из числа сопровождающих, Алина, кажется, и убегает.

– Спасибо, – киваю я. – А остальную публику прошу разойтись. Ничего интересного здесь нет. Давайте-давайте! – машу руками, разгоняя толпу, как гусей у бабки на дворе. Те крякают, но нехотя расходятся, оставляя нам чуть больше свежего воздуха.

Я выхожу из воды и помогаю Ежовой встать. Подхватив на руки, несу свою заклятую врагиню к злосчастным скамейкам, где вся эта заварушка и началась. Стараюсь не концентрировать свое внимание на мягкости и шелковистости женской кожи, прижимающейся ко мне. Щупать ее оказывается так же приятно, как и смотреть на нее. Разговоры, правда, у нас категорически не клеятся.

Наши дети семенят за нами следом. Тася испуганно бегает глазами по притихшей у меня на руках Жень Санне.

И правда, чего это она такая покладистая?

Смотрю на девушку. Она на меня. Оказывается, наши лица разделяют миллиметры. Я чувствую вкус ее дыхания. Какой крайний молочный коктейль она выпила? Дыня или банан? Он был третьим или четвертым. Я сбился со счета, гадая, чего она своей задницей к барному стулу прилипла и не спускается, как все нормальные люди, ныряя из бассейна в бассейн. Оказывается, вон оно что…

Вижу, как ее взгляд стекает на мои губы, надолго на них зависая. И только когда я их поджимаю, откашлявшись, Евгения отмирает и отворачивается.

– Я не знала, что вы плавать не умеете, теть Жень, – говорит тихо моя боевая принцесса, заламывая руки от неловкости. – Простите. Я не хотела… ну, чтобы вот так…

– Не хотела она, – качаю я головой. – Сколько раз я тебе говорил, что думать надо наперед, Тась?

– Да ладно, ничего, – говорит Женя. – Все нормально, Тась.

– Сильно больно? – морщит нос Таисия, кивая в сторону разбитой коленки.

– Конечно, ей больно, балда! – огрызается Киря.

– Отстань, Кириешка, я не тебя спрашиваю! – толкает его в плечо моя мелкая.

– Дети, ну-ка цыц! – шикаю я на школоту, разгоняя по разные от себя стороны. – Махом метнулись в бар и купили Жень Санне вкусный молочный коктейль. И себе заодно. Рты трубочками займите, чтобы они гадости не генерировали. На старт, внимание… – марш уже говорить не требуется, переругиваясь, мелочь наперегонки припускает в сторону кафе, попутно активно работая локтями в адрес друг друга.

Я усаживаю Евгению на скамейку, опускаясь перед ней на одно колено. Благородный рыцарь, ни дать ни взять! Тут и Алинка вовремя с аптечкой подскакивает, вручает ее мне и ретируется. Ибо наблюдение за малышней никто не отменял.

– Я Женя… – выдает эта заноза в мягком месте, с легкой ноткой недовольства.

– Я в курсе, – говорю я.

– Тогда почему продолжаешь звать меня этим дурацким Жень Санна?

– Потому что тебя это бесит. А меня веселит.

Достаю из аптечки перекись, заливая рану. Женя дергается и шипит, пытаясь вырвать из моего захвата свою подбитую конечность. Я зыркаю на нее. Затихает. Дальше уже, кусая губы, терпит все мои врачебные манипуляции. На очередном этапе врачевания снова выдает болезненный стон.

– Терпи, боец, нечего было коленками махать при падении.

– Нечего было вообще тащиться в этот дурацкий парк…

– Вот это верная мысль. Ты почему не сказала Львовне, что боишься воды?

– Я не боюсь воды. Я просто не умею плавать. Это разное.

– Но у тебя была паничка, когда я за тобой нырнул.

– Потому что опоры не почувствовала под ногами. Растерялась. Я вообще-то нырять не планировала. Не успела сгруппироваться и морально подготовиться.

– За это извини. Тася, она… – начинаю, пытаясь подобрать правильные слова.

– Я понимаю. И знаю, что она не со зла, – тормозит мои потуги Женя. – И не обижаюсь, разумеется. Это было бы странно в тридцать три обижаться на восьмилетнего ребенка.

Я улыбаюсь и говорю:

– Спасибо.

– За что?

– За понимание.

– А-а, это пожалуйста, – кивает Евгения. – Такого добра у меня навалом.

Хмыкаю, осторожно протирая сочащуюся кровью рану ватным диском.

– И тебе, кстати, тоже за всё спасибо, Назар. – От удивления поднимаю взгляд. – За дерево, за машину, за окно, ну и за сегодняшнее до кучи, – договаривает несостоявшаяся утопленница. – Не знаю, почему сразу не сказала. На самом деле я не такая уж и сука, – закатывает глаза. – И умею быть милой и благодарной. Просто…

– Дай, угадаю, не со мной, потому что у тебя ко мне особое отношение.

– Можно и так сказать.

– Думаю, это потому что мы неправильно начали.

– Ну, теперь уже не отмотаешь. Наша первая встреча оставила неизгладимое впечатление друг о друге, – говорит задумчиво Ежова. – Такое уже точно не забудется.