Развод. Цена искупления - Анна Гранина

рукой держит телефон, в другой — стакан воды. Взгляд усталый, но цепкий, в лице — жёсткость, которую я слишком хорошо знаю. Она появляется, когда он не доволен. Когда что-то идёт не по его сценарию.

— Ты опять поздно, — его голос ровный, но я чувствую, как за этим спокойствием прячется раздражение.

Я тяну руки к вороту блузки, едва сдерживая желание прикоснуться к вискам и снять напряжение. Взгляд бросаю на часы — почти час ночи. Действительно поздно.

— Завтра показ, — я выдыхаю, подбирая слова осторожно. — Всё идёт не так, как должно. Работа кипит, времени нет.

Максим смотрит на меня несколько секунд, потом бросает телефон на стол и делает пару шагов ко мне. В его движениях напряжённость, словно пружина внутри него сжалась до предела.

— Что-то случилось? — спрашиваю я, пытаясь понять причину его настроения.

— Всё то же самое, — пожимает плечами, но в этом жесте скованность. — Бизнес, контракты, поставщики. Финансовый отчёт не сошёлся. Совет директоров вставляет палки в колёса.

Его голос становится холоднее, жёстче.

Раньше он рассказывал мне всё. Мы обсуждали его проблемы за ужином, он всегда спрашивал моего мнения. Теперь же — ничего. Я чувствую, как он отдаляется.

— Всё наладится, — тихо говорю я, осторожно касаясь его руки.

— Ты так уверена? — в его голосе скепсис.

— Да, — я заставляю себя улыбнуться. — Мы оба сейчас на пределе. Это временно. Скоро всё встанет на свои места.

Он не отвечает. В его глазах нет прежней лёгкости. Я чувствую, как что-то в нём стало тяжёлым, непроницаемым. Это не просто усталость.

— Завтра я постараюсь приехать на показ, — говорит он после паузы.

Я вскидываю взгляд.

— Правда?

Он медлит. Затем медленно кивает.

— Правда. Рома с Алисой тоже будут.

Я киваю в ответ.

Он смотрит на меня. Долго, выжидающе. Будто хочет что-то сказать, но передумывает. Затем легко касается моего подбородка, большим пальцем проводя по моей щеке.

Я поднимаюсь на цыпочки и тянусь к нему за поцелуем.

Он не отстраняется, но… это не тот поцелуй.

Не жадный, не страстный, не тот, в котором я чувствовала его силу, его эмоции, его собственничество.

Просто… лёгкое прикосновение губ.

Как будто это формальность.

Я чувствую, как внутри что-то сжимается.

Максим отстраняется первым.

— Тебе пора спать, Вик. Завтра важный день.

— А ты?

— Мне ещё нужно поработать в кабинете.

Обида вспыхивает мгновенно. Он даже не пытается скрыть, что предпочитает моему обществу работу.

Раньше он никогда так не делал. Он всегда находил для меня время. Даже если устал. Даже если у него были дела.

Но я глотаю это чувство.

Сейчас не время.

Я молча киваю и направляюсь в спальню. Уже закрывая за собой дверь, чувствую, как внутри разрастается неприятное чувство.

Что-то не так.

Максим совсем другой.

Не в словах. Не в жестах. В чём-то глубже.

Я ложусь в кровать и закрываю глаза, убеждая себя, что это просто стресс.

Завтра он будет рядом. Завтра всё станет на свои места.

Но где-то глубоко внутри я знаю — завтра всё рухнет.

Глава 28

Вика.

Вечер показа.

Я до последнего верю, что он придёт.

Несмотря на то, что Макс с утра был раздражён, несмотря на его сообщения, в которых он написал, что завален работой, несмотря на растущее напряжение между нами, я всё равно надеюсь.

Но его нет.

За кулисами кипит работа: последние штрихи, модели на выходе, команда контролирует всё до мелочей, и я тоже должна быть полностью включена в процесс, но часть меня всё равно ждёт. Я несколько раз украдкой смотрю на экран телефона, но сообщений нет. Только старое: «Извини, не успеваю. Джек внезапно приехал. Нужно все решить».

Он готовился к этой встрече давно. Но сроки внезапно перенес сам партнер и Максу пришлось все перетасовать.

Обидно ли? Безусловно.

В телефоне пусто.

Я выдыхаю. Всё в порядке. Я справлюсь.

Зал полон, свет приглушён, и я слышу, как ведущий начинает объявлять нашу коллекцию. Волнение пробегает холодной волной. Сейчас всё внимание будет приковано к нам.

Рядом оказывается Рома. Он кладёт руку мне на плечо, слегка сжимает.

— Всё будет отлично, мам.

Я смотрю на него, заставляю себя улыбнуться.

— Конечно.

Но внутри всё не так однозначно.

Музыка, свет, модели выходят одна за другой, плавно перетекая в целостное зрелище. Это наша работа. Наш труд. И сейчас он должен окупиться.

Я ловлю реакции зала, замечаю, как фотографы ловят лучшие кадры, как люди перешёптываются, делая комплименты. Мы сделали это. Всё прошло идеально.

Только вот Макса здесь нет.

Я чувствую это каждой клеточкой.

Аплодисменты, закрытие показа, ведущий снова берёт микрофон, благодарит всех гостей и приглашает на фуршет.

Рома смотрит на меня:

— Мы останемся на афтерпати?

Я немного задумываюсь, но потом качаю головой.

— Нет. Домой хочу. Я устала и чувствую себя не важно.

Может быть, заболела…

Рома кивает, и мы выходим из зала. Внутри небольшая пустота. Казалось бы, я должна радоваться, ведь показ удался, но внутри что-то гнетёт. Какое-то предчувствие, которое я пока не могу объяснить.

— Я завезу тебя, а потом поеду к Алисе, — сообщает Рома, садясь за руль.

Алисы тоже сегодня нет рядом с Ромкой. Она подхватила какой-то вирус и уже второй день лечится дома.

— Хорошо, — тихо отвечаю я.

Всю дорогу я молчу, и он тоже не задаёт лишних вопросов. Машина плавно останавливается у дома, и я открываю дверь.

— Спокойной ночи, мам, — говорит Рома.

— И тебе, сынок, — отвечаю я и закрываю дверь.

Но, сделав несколько шагов, я замечаю, что свет в доме горит. Странно. Я точно не оставляла его включённым.

Я поворачиваю ключ в замке, дверь тихо скрипит, впуская меня в дом.

Свет и в прихожей горит.

Странно.

Нить тревоги незримо обвивает грудь, сжимая её всё сильнее с каждым ударом сердца.

Я снимаю туфли, осторожно ставлю их у порога, выпрямляюсь и прислушиваюсь.

Дом молчит.

Но тишина не плотная, не спокойная, а какая-то… напряжённая, словно перед грозой.

И вдруг — звук.

Слабый, приглушённый.

Голос.

Глухой, чуть растянутый в ленивом удовольствии.

Я застываю.

Поднимаю голову вверх, к лестнице.

Шаг за шагом, почти бесшумно, я поднимаюсь на второй этаж.

Каждое движение даётся с трудом, словно воздух стал густым, липким, затягивающим.

Я не хочу знать.

Не хочу слышать.

Но с каждым шагом голос становится отчётливее.

Я узнаю его.

Этот голос принадлежит моему мужу.

Что-то внутри меня разламывается, превращаясь в холодный, острый осколок.

Я подхожу к спальне.

Дверь приоткрыта.

Я толкаю её сильнее.

И мир рушится.