Я не играю по правилам - Екатерина Аверина

Выдыхаю, но едва успеваю перевести дух, как в кабинет заходит Катя. Теперь это мой персональный улыбающийся хвостик, но ей я очень рада, и с удовольствием соглашаюсь прогуляться до столовой за чаем с теплой булкой. Вспоминаю, про лишние килограммы и обещаю себе еще раз вспомнить о них завтра.

— А кто у нас сегодня такой красивый? — Рассматривает меня подруга.

— Кто? — шутливо делаю огромные глаза.

— Посмотри, — она разворачивает меня к большому зеркалу в холле. Стягивает резинку с волос, распределяет их по плечам. — Ты светишься.

— Да брось, — смеюсь я. — Это просто солнце.

— Да-да. В твоих голубых глазах, — часто кивает подруга. — Что это? Новый волшебный тональный крем? Гиалуронка? Нет, подожди, ты слишком хороша для простого ухода. Это определенно мужчина, — дразнит она.

— Не смеши меня, — прикладываю ладони к розовым щекам. — Просто не выспалась.

— А, ну да. Усталость, конечно, делает щеки румяными, губы припухшими, а взгляд загадочным. Всем известный медицинский факт, — Катя поджимает губы, едва сдерживая смех. — Мирослав? — прямо в ухо шепчет она.

— Катя… — тихо предупреждаю, но знаю, что это бесполезно. Она уже ухватилась за тему.

— Ты знаешь, я в курсе, что такое врачебная тайна, — подмигивает подруга. — Обещаю, от меня никто никогда ничего не узнает, — она забывает про чай, плюхаясь своей шикарной пятой точкой на подоконник. — Что было?

— Катя! — Повышаю голос. — Ты сейчас очень хреновый психолог.

— Я лучший психолог, — показывает она мне язык. И мы смеемся, как школьницы на перемене. — Сейчас я задам тебе страшный вопрос.

— Господи… Где там мой чай с булкой? — Собираюсь уйти, но Шмидт ловит меня за руку и тянет к себе, вынуждая сесть рядом.

— Давай разберемся. Поцеловал? — В точку попадает она

— Да, — опускаю взгляд в пол.

— Тебе понравилось? Только не увиливай, — подруга крепко сжимает мою ладонь, и я чувствую ее искреннюю поддержку.

— Да, — киваю, косясь на нее, — но…

— Стоп, — Катя закрывает мне рот ладонью. — Тебе понравилось. Точка. Единственное, что должно тебя беспокоить, это чтобы не узнали в Клубе. Все.

— Но… — снова произношу я.

— Все остальное только в твоей голове. Все «нельзя», страхи, сомнения. Я помогу разобраться. Хочешь? — Катя гладит меня по плечу.

— Я пока сама, ладно? — прошу ее. — Мне нужно время.

— Как скажешь, — она никогда не настаивает. — Я рядом. Всегда. Просто помни об этом. Даже если ты вляпаешься во что-то серьезное, я найду способ, чтобы тебя вытащить.

— Спасибо, — крепко обнимаю подругу.

Вздрагиваем от резких, жестких хлопков в ладоши, раздающихся недалеко от нас.

— Как трогательно, — широко улыбается Дамир Арифулин, направляясь к нам. — Добрый день, дамы. Не работается?

— У нас обед, — спокойно напоминает Катя. — Черт, смотри, — она дергает меня за рукав и указывает на вид из окна за нашими спинами.

Дамир тоже подходит ближе. Мы со Шмидт поднимаемся и наблюдаем, как из наглухо затонированной машины выходит сам Александр Викторович Орлов, успешный бизнесмен, человек с жестким, авторитарным характером, а по совместительству владелец футбольного клуба «Авангард».

Глава 18

Виктория

Орлов входит в холл и появляется ощущение, что места в помещении стало меньше, люди теряют в росте десяток сантиметров и лампы под потолком мерцают. Его власть считается здесь практически абсолютной. Его авторитет признают все. И только Леший всегда держится с ним на одном уровне, чем заслуживает еще больше уважения.

Арифулин идет навстречу. Протягивает руку для приветствия.

— С возвращением. Как прошла поездка? — доносится до нас с Катей их тихий разговор.

— Все по плану, — ровно отвечает Орлов, уверенно, не сбавляя скорости направляясь в один из коридоров Дворца.

Останавливается, разворачивается вполоборота и мажет по нам прохладным взглядом. Он сводит брови к переносице и резко меняет направление движения. Арифулин, не ожидая такого маневра, врезается в открытую дверь подсобки. Рыкает на ни в чем неповинную уборщицу, а мы с Катей фыркаем от смеха. Орлов оглядывается на Дамира и едва заметно улыбается краешком губ.

— Виктория, — в знак приветствия чуть склоняет голову. — Катерина. Рад, что вы еще в команде.

— Куда же мы без вас, — разводит руками Катя. Ее теплая улыбка способна обезоружить любого мужчину. Александр не становится исключением. Его взгляд немного набирает градус.

— Расскажите мне про нового игрока, — просит он.

— Вас интересует Егоров или Третьяков? — уточняю я.

— Третьяков. По Егорову я уже все знаю.

— По моей части вопросов нет, — спокойно говорю ему. — Крепкий, выносливый парень. Серьезных травм не было. Тренерский состав нагружает по полной. Он выдерживает все нагрузки.

— Хорошо. Катерина? — переводит взгляд на нее. — Мне сказали, Леший обязал его ходить к вам на сеансы.

— Это правда. Мир ходит, мы работаем, — спокойно отвечает подруга. — Уравновешенный, прекрасно контролирует свои эмоции, в конфликтах не участвует…

— То есть драка с Исаевым по вашему, Екатерина, это не конфликт? — подает свой мерзкий голос Арифулин.

— Мальчики иногда дерутся, Дамир Исламович. Адреналин и здоровая конкуренция не делают их преступниками, — защищаю я Мирослава.

— Вы предвзяты, Виктория Андреевна, — Арифулин буквально уничтожает меня взглядом.

Внутренне вздрагиваю, но внешне не даю ему возможности получить удовольствие от своей язвительности.

— С чего бы, Дамир Исламович? Это всего лишь факт. Ко мне из детской команды каждый день мальчишки прибегают то с разбитыми носами, то с синяками. Предлагаете всех их записать к психологу? — начинаю злиться. Он ведь специально это делает, пытается выставить Мира в ужасном свете, а мне остро хочется защитить его в его отсутствии, ведь это низко и нечестно. Совсем не по-мужски.

Орлов сильнее хмурит брови, глядя на нашу перепалку с Арифулиным.

— Я тоже не считаю это конфликтом, — вмешивается Катя. — Это обычная конкуренция. Два альфа-самца делят территорию, которая давно и прочно занята нашим Сашей, — смеется она, разряжая воздух, уже пронизанный электрическими разрядами настолько, что вот-вот начнет хаотично взрываться.

Орлов сдержанно улыбается и кивает, принимая нашу с Катей сторону. Он всегда был жестким, но достаточно справедливым человеком, если дело не принимает каких-то