Фрэнсин Паскаль - В вихре перемен

– Неужели я такая грозная? – грудным голосом возразила миссис Морроу и нежно обняла дочь. – Иди! – Она подтолкнула Регину к лестнице. – И не забудь паспорт.

Регина усадила Элизабет на свою широкую кровать под разноцветным покрывалом, а сама продолжала сновать от столика к чемодану. К горлу Элизабет подкатил комок.

– Я буду скучать по тебе, Регина, – проговорила она тихо.

Та ответила ей улыбкой и на удивление спокойным взглядом голубых глаз.

– Я тоже буду скучать, – призналась она, достала из ящика стола фотоальбом и быстро пролистала его. – Странно, – прибавила она, – мне кажется, что никогда я не была так счастлива, как здесь, в Ласковой Долине.

– Можно взглянуть на фотографии? – спросила Элизабет. Регина кивнула и протянула ей альбом. – Возьмешь его с собой? – поинтересовалась Элизабет, нащупывая в сумочке письмо Брюса.

Регина скрылась за дверцей шкафа.

– Не знаю, – с грустью ответила она. – Глупо цепляться за прошлое, Лиз. Надо думать о будущем.

Элизабет вложила письмо в альбом, рядом с фотографией счастливой пары на пляже. Когда подруга показалась из-за шкафа, Лиз подала ей альбом со словами:

– Ну что ты, дорогая. Это не прошлое. Те, кто запечатлен в этом альбоме, никогда не забудут тебя. И тебе, по-моему, тоже не стоит их забывать.

Лицо Регины вновь затуманилось. На минуту Элизабет показалось, что та не выдержит и расплачется. Но девушка откинула волосы с лица, очаровательно улыбнулась и, взяв альбом, уложила его в большую матерчатую сумку.

– Ты права, Лиз, – кивнула она. – Я не забуду ничего, что произошло в этом году. Даже плохого не хочу забывать, – печально добавила она..

Элизабет порывисто, крепко обняла подругу.

– Пиши нам, пожалуйста! И знай: все мы дорожим тобой и не бросим в беде. Все, – подчеркнула она.

«Надолго Регина запомнится мне такой – вот она стоит на пороге и машет мне рукой. И какое грустное лицо!» – думала Элизабет, возвращаясь домой.

Карнавал должен был состояться на следующий день. Члены комитета договорились провести последнее заседание в столовой во время обеденного перерыва. Все уже собрались за одним из столиков, ждали только председателя – Элизабет.

– Где ты была? – с нетерпением в голосе спросил Тодд, вскакивая и пододвигая ей стул.

– У Регины, – негромко ответила она. – Она же улетает в Швейцарию, ходила попрощаться.

Она еще не успела рассказать Тодду о своем обещании тайно вложить послание Брюса в чемодан путешественницы.

«Еще будет время, – подумала девушка, – поделиться новостью с Тоддом».

Но сейчас ее волновало иное. Оглядев ребят, она как бы невзначай спросила:

– Кто-нибудь уже голосовал за президента Комитета Столетия?

– По утрам я никогда не голосую, – с важным видом сказал Уинстон. – Предпочитаю за день все как следует обдумать и решить.

– Вот бы мне отвечать так же философски! – рассмеялась Оливия и крепко сжала руку Роджера. – Я тоже еще не голосовала, но не потому, что размышляла. Просто у меня не было времени.

– У меня тоже, – сказал Роджер и подмигнул своей девушке.

– Это весьма подозрительно, – заключил Уинстон, и все засмеялись.

– А почему ты спрашиваешь, Лиз? – поинтересовалась Оливия.

– Сама не знаю, – не сразу ответила та. – Просто мысли вслух.

– Когда вслух думаю я, то не слышно ни слова! – пошутил Уинстон.

– Подожди! – не вытерпела Оливия. – Дай же Элизабет высказаться!

– Дело вот в чем, – не спеша продолжила Лиз. – Мне стыдно из-за того, что я говорила о Брюсе в последнее время. Похоже, я действительно недооценивала его.

– Что ты имеешь в виду? – подался вперед Роджер.

– Я считала, что люди какие есть, такими и останутся. Не верила, что они могут меняться, – призналась Элизабет. – Но в случае с Брюсом я ошиблась. – И, собравшись с духом, она рассказала друзьям всю историю. – Я никогда не думала, что «красавчик Пэтмен» способен на такое, – закончила девушка свою речь. – И, честно говоря, мне ужасно неловко, что так ему не доверяла. Теперь я знаю: он по-настоящему любит Регину. Он хороший, честный, ответственный. И как знать – не стоит ли нам проголосовать на выборах за него?..

– Никогда не слышала столь трогательной истории, – прошептала Оливия. – Лиз, как ты думаешь, они встретятся снова?

– Я надеюсь. Они оба достойны этого.

– Так, значит, Регина уехала с уверенностью, что Брюс использовал ее для рекламы? – покачал головой Роджер. – Бедняга! Невезучий мой кузен! Вот почему всю неделю он такой удрученный!

– А Регина? – напомнила ему Оливия. – Представляешь, как она сейчас страдает?! Одна, без друзей, без семьи, летит в чужую страну, где говорят на незнакомом языке. И не знает, что Брюс по-прежнему любит ее.

– Ясно-ясно, – с непривычно серьезным видом высказался Уинстон. – Брюс Пэтмен изменился к лучшему. Я полностью согласен с Лиз: он достоин победы на этих выборах!

– Правильно! – одобрил Роджер. – Слава богу, что мы не голосовали с утра, – сказал он Оливии. – Это доказывает, что иногда помедлить очень даже кстати.

– Совершенно справедливо, – согласился Уинстон и с аппетитом вгрызся в бутерброд.

Широко улыбаясь, Элизабет обвела взглядом ребят. Она радовалась, что сумела преодолеть общую неприязнь к Брюсу. И еще приятнее было то, что сама смогла признать свою неправоту. Крепко сжав руку Тодда, она подумала: «Теперь остается только надеяться, что и Регина переменит мнение о нем».

– Дамы и господа! – обратилась стюардесса к пассажирам самолета. – Капитан Рольф разрешает отстегнуть ремни. Вы можете свободно передвигаться по салону. Приятного вам полета!

Регина тускло смотрела в лежащий на коленях журнал. Она хотела бы радоваться предстоящей встрече с доктором Фридрихом и началу лечения, но не могла.

В день их ссоры с Брюсом в ней словно погас какой-то внутренний свет. С тех пор ничто вокруг не трогало ее. Все происходило как бы где-то вдалеке или с кем-то другим, будто с героиней ненаписанной книги. Когда Регина объявила родителям о своем решении лететь в Швейцарию, те сразу воспряли духом. Мама с папой наперебой рассказывали, какую замечательную жизнь устроит ей доктор – она будет жить в чудесной семье. Но девушку ничто не интересовало. Она ходила по дому, словно призрак, рассеянно прощаясь глазами с любимыми вещами. Один вопрос беспрестанно тревожил ее: навестит ли ее Брюс до отлета? Ведь не могут же они даже не попрощаться?!

В то утро, когда Регина увидела возле дома машину Уэйкфилдов, ее на миг охватила последняя надежда. Может, у Брюса сломался его «порше» и он одолжил у кого-то красный «фиат». Неужели он наконец приехал обнять ее на прощание?