Валентина Седлова - Семь-три. Оператор

— Мне кажется, что ты все идеализируешь. Пытаешься представить все дело так, чтобы не испугать меня. Вот скажи, если вдруг к тебе подходит девушка, которую ты едва знаешь, и говорит: «Иван, я бы хотела познакомиться с тобой поближе», — что ты делаешь в такой ситуации?

— Если она мне нравится, принимаю ее предложение. Если нет — говорю что-то вроде: «Извини, ты отличная девушка, но мне кажется, что мы совершенно друг другу не подходим», — и ничего не происходит.

— Ладно, а вот если я тебе скажу то же самое, что ты ответишь?

У Ивана заныло под ложечкой. Она все-таки решилась?! Или это просто проверка, как он, Иван, ответит на ее вопрос?

— Я просто скажу: Кристина, ты мне очень нравишься. И я с огромным удовольствием принимаю твое предложение стать близкими друзьями.

— Тогда можешь считать, что я тебе это сказала, — у Кристины от собственной смелости так сдавило дыхание, что она едва смогла произнести эти слова.

Иван чувствовал себя так, словно у него из-под ног выбили землю. Он даже не смел надеяться на такое предложение, да еще так скоро! Все, хватит размокать, как кисейная барышня, а то молчание что-то сильно затянулось. Кристина и так смущена, вон, щеки пылают как пионы, хватит вгонять ее в краску.

— Кристина, если ты, конечно, хочешь, мы можем с тобой условиться о следующем: можешь спокойно располагать мною в качестве личного учебного полигона. Пока ты находишься здесь, мы будем жить вместе, разговаривать, пить на кухне чай, ходить в кино и делать все прочее, что делают обычные пары. Но на всякий случай я оставляю тебе маленькую лазейку. Если тебе вдруг не понравится наша совместная жизнь, то тебе будет достаточно всего лишь сказать в тот день, когда ты вернешься к себе домой, что хм, скажем так, особо близкие отношения между нами закончены. И я все пойму правильно. Мы останемся просто хорошими знакомыми, и я не буду напоминать тебе о том, что было между нами.

— Это было бы здорово. Я боюсь, что у меня не получится быть тебе хорошей подругой.

— Почему это?

— Мне неудобно об этом говорить.

— Не бойся, я не буду смеяться над тобой или осуждать. В чем дело?

— Я вряд ли буду тебе хорошей любовницей. И мне не очень нравится спать вместе в одной постели. Я плохо высыпаюсь, и вообще.

— Ну вот, взяла и свалила все в одну кучу. Давай разбираться с конца. Почему ты плохо высыпаешься?

— Не люблю, когда меня будят посреди ночи, или дышат в лицо сигаретным дымом и перегаром. Не люблю запаха мужских одеколонов. Они все отдают мускусом и сандалом. И запаха мужского пота тоже не люблю. У меня сразу начинает ломить в висках, и сон напрочь пропадает. Я чувствую ужасный дискомфорт, и не могу избавиться от этого ощущения, как ни стараюсь.

— Обещаю не будить тебя раньше утра и обязуюсь каждый раз перед сном принимать душ. А с чего ты вдруг взяла, что будешь плохой любовницей?

— Я… не чувствую удовольствия от близости. Меня поэтому даже бревном называли. Ледышкой, куклой. Но я не понимаю, почему должна страдать оттого, что я такая, как есть. В конце концов, если я не нравлюсь, так найдите себе других, горячих и страстных. Я-то тут при чем!

— Знаешь, Королева ты моя снежная, это действительно не твоя проблема. Не бывает холодных женщин, бывают неумные мужчины. И чем дальше, тем больше я в этом убеждаюсь. Вот скажи, тебе когда-нибудь делали массаж? Неважно какой, хоть общеукрепляющий, хоть лечебный?

— Было как-то пару раз.

— И как ощущения?

— Ничего, забавно.

— Но тебе это было приятно? Или нет? Когда чужие руки гладили твое тело, разогревали мышцы?

— В целом да, приятно. Мне единственное, что не понравилось — это когда мне позвоночник стали разминать. Такой хруст стоял, что до сих пор в ушах слышится. Я думала, что после этого рассыплюсь и не встану.

— А прикасаться к разным тканям нравится? У тебя есть любимые вещи, по которым ты только проведешь рукой, и у тебя уже хорошее настроение?

Кристина сразу же вспомнила про свое шелковое постельное белье и пожалела, что не догадалась его сюда взять. Вот бы сейчас его расстелить, потереться щекой, потом перевернуться на спину и потянуться…

— Судя по всему, любишь, — продолжил Иван, отмечая, как затянулись поволокой глаза Кристины, — значит, ты обладаешь нормальной реакцией на внешние раздражители.

— Подожди, ты хочешь сказать, что секс — это такой же внешний раздражитель как, скажем, массаж?

— Где-то в очень приближенном виде — да. Просто слегка меняются, хм, зоны воздействия, и все.

— А разве не может такого быть, что человеку тот же массаж, к примеру, нравится, а секс — нет?

— В этом мире бывает всякое. Но мое имхо — и то, и другое — вещи одного порядка. Если что-то не нравится, значит, партнер что-то делает неправильно, только и всего.

— Постой, как ты сказал? Имхо? Что это такое?

— Ну, в принципе это словечко из компьютерного жаргона. Если прочитать первые буквы английской фразы «по моему скромному мнению», как раз получится IMHO. Но у нас это словечко обладает слегка иным смысловым оттенком.

— И каким же?

— В России «имхо» расшифровывается, как «имею мнение — хрен оспоришь».

— Вот это да! Слушай, классно!

— Ладно, раз уж мы с тобой предаемся сегодня праздной лени и ничегонеделанию, как ты смотришь на идею легкого пивного вечера?

— Я не пью водку. И вообще не пью, наверное.

— А я имел в виду не водку, а пиво. По бутылочке холодного пивка, да все это под сушеного кальмара или соленый огурчик. Ты как?

— Я равнодушна к пиву. Правда, меня как-то раз угощали джин-тоником, понравилось.

— Марку не помнишь?

— Нет, банка зеленая была, это да. А вот марка…

— Ничего, я, кажется, понял, о чем идет речь. А в качестве легкой закуски что предпочитаешь?

— Что-нибудь цитрусовое. И морских гадов.

— Кого относим к морским гадам?

— Креветок всяких, мидий. Рыбу в маринаде. Корейские салаты с рыбой.

— Намек понял. Исчезаю, но обещаю вернуться самое позднее через полчаса. Не скучай!

Иван звучно чмокнул ее в кончик носа, впрыгнул в ботинки, схватил куртку и исчез в неизвестном направлении. Только ботинки по лестнице пробежали.

Кристина не знала, что с ней творится. Самые страшные запреты это те, которые ты ставишь себе сам. Потому что когда хочешь их нарушить, тебе не у кого посоветоваться по этому поводу. То есть советчиков хоть отбавляй, но кто из них сможет понять, почему она вообще поставила себя в такие рамки? И почему собирается за них выйти? И как она будет себя чувствовать после того, как преодолеет свои запреты?

А может быть, она делает что-то неправильное? Сердце от волнения колотится, как у зайца. Она слишком торопит события. Они с Лесничим совсем не знают друг друга! И пока еще можно повернуть назад, ведь ни о чем таком конкретном еще не договаривались. Иван вряд ли будет настаивать, он не такой человек.