Алиса Лунина - Такси «Новогоднее»

Как человек, у которого была живая лошадка, Саша знала, что на любую ситуацию всегда можно взглянуть с разных точек зрения. Вот, скажем, такая ситуация. Летела она самолетом российской авиакомпании (это немаловажное обстоятельство следует подчеркнуть особо, поскольку у нее возникло сильное подозрение, что подобная история могла приключиться только на российских авиалиниях) в командировку. А Саша, честно говоря, самолеты не очень любила. Поскольку вообще не понимала, как они устроены, и как выходит, что эта сложно сконструированная железная ворона летит, и она летит вместе с нею, а под ними моря и страны… И так жутко становилось, если представить, что лучше не представлять, а медитировать с коньяком, заглушая километры звездочками. Ежели на каждую тысячу километров – звездочку, то тогда ничего, можно перетерпеть. И даже стать профессиональной стюардессой.

Незабываемый полет, о котором идет речь, начинался всухую, без коньяка. Саша прошла в самый конец салона, чтобы сидеть одной, без попутчиков (как известно, в хвосте народу меньше), и уже приготовилась взволноваться, как вдруг к ней подошла милая стюардесса, в форме цвета неба, и протянула объемный черный пакет.

«Можно я на время взлета поставлю это к вам, чтобы он не упал?»

Саша, любезно улыбаясь, согласилась, но на всякий случай уточнила:

«А что там? Бьющегося нет?»

Девушка замахала руками: «Не беспокойтесь, бьющегося нет! Это похоронный венок! Пассажиры везут, у них там тесно, поставить некуда, а у вас в хвосте салона места больше!» И ушла, мило улыбаясь, в форме цвета неба. А Саша, значит, осталась, изрядно приободренная тем, что ей аккурат перед взлетом от авиакомпании преподнесли свой персональный похоронный венок. Так она и взлетала с ним в руках.

Кстати, у нее уже месяц, с тех пор, как начался кризис, состояние, как перед взлетом с венком в руках. Но тогда в самолете она справедливо рассудила, что можно, конечно, счесть этот злополучный венок плохой приметой и впасть в уныние, готовясь к концу, а можно, вообразив, как глупо она сейчас выглядит со стороны, посмеяться над собой. Лично она выбрала второе.

Саша была убеждена, что «посмеяться над собой» всегда и во всех ситуациях предпочтительнее… Но бывали и у нее невеселые дни. Она ведь живой человек, а не робот Вася, запрограммированный на вечное веселье и жизнерадостный смех. Случалось и ей похандрить, особенно когда город заливали осенние дожди и межсезонная тоска. В эти дни Саша становилась угрюмой до такой степени, о какой отлично сказал великий сатирик земли русской В. Шендерович: «Был настолько угрюм, что даже мысли его не посещали».

А еще бывали дни, когда не то что повеситься хочется, а четвертоваться или посадить себя на кол. Мысли посещали, но такие, что лучше бы не посещали вовсе. Потому что это мысли о самоубийстве.

В начале ноября у Саши выдался такой развеселый денек. С утра она позвонила в пару мест, где были вакансии, и везде получила отказ. Решила прогуляться, но, выглянув в окно, поняла, что осенняя Москва – место малопригодное для прогулок и вообще проживания.

Кстати, квартира, которую Саша сняла, оказалась тоже малопригодной для проживания. Все бы ничего, но соседи сверху любили слушать музыку. Причем они непременно хотели поделиться этой радостью с окружающими, увеличивая громкость после одиннадцати часов вечера. А музыка своеобразная, без слов, только удары или сигналы в мозг. Бац! Бац!

Уже через полчаса прослушивания Саша начинала дергаться, как от звука автоматной очереди. Дергаться приходилось долго – товарищи любили повеселиться до глубокой ночи.

И вот в осеннем городе, в чужой квартире, под грохот автоматной очереди корчилась в депрессии никому не нужная женщина. Представить – саму себя жаль!

Все кажется противным… А уж как Саша сама себе противна – даже передать невозможно. А еще возникало ощущение, что к ней тянется чья-то черная лапа и пережимает горло. Наваливается, наваливается…

Отсюда и мысли соответствующие. Саша задумалась о самоубийстве. И так думала. И этак. Даже прикидывала, каким именно способом. Чтобы не мучительно и, по возможности, эстетично, без кровищи и размазанных мозгов. Чтобы лежать мертвой, но красиво, выглядеть прилично…

Конечно, заманчиво: нет человека – нет проблем! Но ведь это только звучит легко, а попробуй убейся красиво и безболезненно! Красивая смерть – редкая удача. Вот, к примеру, одна писательница погибла от наводнения в пустыне. Это же представить! От наводнения! В пустыне! А когда даму нашли, ее тело было облеплено страницами из ее рукописи! Вот это красиво! Художественно! Гениально! Но такую смерть, видимо, надо заслужить.

Или вот было бы здорово – исчезнуть бесследно. Раз! – и растворился в воздухе. Без следа. Распался на ионы и смешинки, которые полетают в воздухе, да и прицепятся к какой-нибудь девочке. И она с этого дня будет удивлять окружающих своей способностью превращать все в хи-хи и ха-ха…

Если бы так удачно обставить, то, пожалуйста, Саша согласна. Но будет ведь по-другому… Некрасиво. Утомительно. Больно. А еще не хочется доставлять проблем окружающим. Они придут, случайно наткнутся на ее бесчувственное тело, расстроятся, да им еще, как в том анекдоте про плачущего муравья, которому для слона могилу копать, придется с ней возиться. Нехорошо. Непорядочно.

Кстати, если она думает об эстетике для себя и этике по отношению к окружающим, значит, не все в ее жизни так уж плохо, она не дошла до точки, за которой уже ни о ком и ни о чем не думаешь. Вон некоторых людей ничто не останавливает.

Саша читала про человека, который убил себя довольно необычным способом – вбил в голову семь гвоздей. Молотком. Бедняга, как же его все достало…

Бац, бац, бац… Невозможно больше выносить этот грохот!

«Не понимаю, что должно находиться в этих головах, если они слушают такую музыку? Представить, что можно добровольно, не в качестве пытки, а для радости, развлечения слушать подобное? Лично я испытываю муку, будто мне методично и безжалостно вбивают в голову гвозди, ой, опять вспомнила того беднягу… Пойду сейчас наверх и скажу им, что они уроды. Где бы взять лицензию на отстрел подобных уродов? Согласна, впрочем, и на их кастрацию…»

В общем, думала она, думала, кого убить – себя или еще кого-нибудь, и успокоилась, найдя самый верный и безболезненный способ уйти из жизни. От естественной смерти. Решила покоптить небо еще немного. Зачем суетиться – финал все равно неминуем.

С уродами Саша тоже разобралась. Поднялась на верхний этаж, открыла щиток и выкрутила у них электрические пробки. Бросила их в мусоропровод и спустилась к себе. Вот так. Пусть отдохнут немного, а то небось сами умаялись. Какая прекрасная тишина! В голову перестали заколачивать гвозди – уже хорошо. Теперь можно и поспать.