Развод. Мусор вынес себя сам (СИ) - Шевцова Каролина

- Ты настолько не хочешь видеть собственную дочь, Аниса? – Подает голос Борис. – Ладно я, но ребенок тут при чем?

Ребенок. Взрослая эгоистичная женщина, которая предпочитает думать о своих желаниях, а не о нормах морали и правилах вежливости. Интересно, чем я хуже? Да, старше Регины вдвое, но я ведь тоже ребенок? Пока живы наши родители, мы всегда дети. Или тут уже все, Самойловская логика не работает?

Я думаю обо всем этом, но не свожу взгляда с мужа. Приятно видеть, как тот… мается.

Расхаживает туда сюда по крохотному свободному пятачку, не находя себе места. Одно кресло занято мной, второе - Региной. Ему некуда приткнуться, не на что даже облокотиться. Пальцы теребят ручку портфеля, взгляд скользит по стенам у тыкается в мою кружку - он морщится, будто вдыхает чужой, неприятный ему запах. Боре физически некомфортно здесь находиться. Он лишний. В этом кабинете. В моей новой жизни. И сейчас это видно так отчетливо, что почти смешно.

- Борь, вы по делу, или…

Он шумно вздыхает, достает из портфеля пачку бумаг и шлепает ее мне на стол. - Соглашение о разводе, давай решим все сейчас, без суда? - Говорит коротко, без предисловий. – Предлагаю такой вариант развития событий: тебе достается квартира в Анапе. По стоимости ее половина даже выше твоей доли за дом, так что, я бы на твоем месте согласился. Но ты, разумеется, можешь нанять адвокатов и бодаться со мной пока тебе не надоест, или пока не закончатся силы или деньги. Мой совет, как твоего еще пока мужа – не надо. Враг из меня еще более дерьмовый, чем муж.

Смотрю на бумаги, будто вижу там какую-то подсказку. Я помню эту квартиру. Хоть и была там всего раз, во время оформления сделки. Мы купили ее лет десять назад, на волне первого успеха. Нетиповая двушка с огромной кухней в десяти минутах от моря. Мы думали сделать там ремонт и приезжать на лето, как на дачу. Не сложись. Ни с ремонтом, ни тем более с «дачей». Лето оказалось самой горячей в издательстве порой, когда нужно подготовиться к сезону продаж.

- Это не равноценно, - замечаю я. – Дом мой, все в нем делала я, он живой, понимаешь? А квартира просто коробка.

- Не спорю, но это мое последнее предложение, не нравится, будем решать все через суд.

Я смотрю на бумаги, потом на мужа. На галстук, который дарила ему я. Красивый, он очень Боре к лицу. Лицу, которое я уже видеть не могу!

И сейчас, кажется, что деньги – самая малая плата, которую я могу отдать за свою свободу.

Юрист предупреждал, что наш развод будет сложным, что разделить фирму, переписанную на Регину, не получится, а деньги, выведенные в крипту, считай что пропали. Да, остается дом и можно как-то напакостить Боре, подселив туда цыганский табор, но о таком я даже думать не могу.

Для меня дом живой.

Он часть меня.

И я не могу разрушить эту часть, лишь бы она не досталась кому-то другому.

- Хорошо, - говорю я, и голос звучит ровно, почти бесстрастно. - Я согласна.

- Ой, как здорово! - Встрепенулась Регина, наконец отрываясь от телефона. - Ты там наведешь уют, и мы сможем к тебе приезжать! Как всегда мечтали! - Конечно, - говорю с максимально серьезным видом. – Я сделаю там ремонт, и буду сдавать квартиру посуточно. Но тебе, если нужно, я сделаю скидку. Ее губы моментально складываются в обиженный бантик. Боря фыркает, уловив сарказм в моем ответе. - Ничего себе, - он хитро щурит глаза. - Не знал, что жил с такой деловой акулой. Раньше тебя не интересовали деньги.

Удивленно смотрю на мужа, интересно, он случайно коснулся этой темы, или решил лишний раз напомнить о том, чего мне от него не ждать.

- Кстати, об этом, - говорю тихо, но твёрдо. – Уже решил, как мы будем делить накопления?

- Ты про что?

- Про наши деньги, Борь. Те, что ты перевел в крипту. Его лицо не дрогнуло. Ни единой мышцей. Он лишь поднял брови с наигранным, почти оскорбленным удивлением. - Ты что-то путаешь, Аниса! Никаких денег нет. - Он демонстративно разводит руками. - Если надо, можем нанять аудиторов. Поискать эти... мифические средства. Может, я и сам о них не в курсе. Я смотрю ему в глаза и вижу, как на самом дне хрусталиков растекается темное, гадкое удовольствие. Он знает, что я знаю. И знает, что я ничего не докажу. То, что выведено из нашей страны, уже не вернуть. В книгах про любовь такие разведенки как я решали все одним чихом, а в жизни - получаешь нежилую двушку в Анапе. И свободу. Свободу, которая сейчас для меня самый ценный актив. Боря, видя мое состояние, смягчается:

- Есть и хорошее, я забуду тебе те два миллиона…

Вскидываю голову:

- Ты что-то путаешь, Борь. Никаких двух миллионов нет, - и, отзеркалив его позу, так же развожу руками.

На секунду Боря теряется, а потом довольно смеется.

- Обожаю умных женщин! Давай не будем разводиться, а? Анис, ну серьезно, ерунда все это. Оба хороши. Ты вспылила, я сглупил, каждый в чем-то не прав, неужели это стоит того, чтобы рушить семью?

У меня другое мнение и я никак не могу назвать измену Бори глупостью, минутным помешательством. Еще сложнее мне будет простить то, как он унизил во мне женщину. Нет, мириться с ним нельзя. Лучше одной, в анапской квартире с ноутбуком и кошками, чем обратно к человеку, который меня не ценил.

- Где подписать? Новая ручка не пишет, царапает бумагу и на документе получается дыра. Надеюсь, это не станет поводом, чтобы аннулировать наш развод.

Я молча смотрю на Борю. Он тоже молчит. Что тут скажешь? Семья сломалась, а когда именно это случилось и кто из нас больше виноват – так ли важно? Неловкую тишину внезапно прерывает Регина. Она встает с кресла, и, ища что-то в сумочке, принимается рассказывать: - Ой, мам, ты же вчера всё пропустила! Там такое было! – Она широко улыбается. - Появилась новая писательница, Ника Зельбер! Все только о ней и говорят! Такая штучка, а папа с ней уже познакомился и обо всем договорился, так что свой роман она будет издавать у нас. Правда же, пап? Я замираю с ручкой в руке. Медленно поднимаю взгляд на Борю, он наоборот, опускает лицо вниз, но даже с этого ракурса видно его довольную ухмылку. - Ну, я не сказал бы, что уже договорился... Но да, мы ведем переговоры. Уверен, она будет нашей.

Вот врет то! Дала свою визитку это уже все, согласилась работать с Самойловым? Ой, поторопился, Боря. Начал переваривать то, что еще даже не откусил. - Серьезно? - произношу с наигранным безразличием. - Как интересно. - Ага! - Регина, не замечая ни моего тона, ни напряженной позы отца, продолжает с восторгом. - Мам, ты бы ее видела. Эта Ника выведет нас в высшую лигу, мы решили делать из нее бренд. Там такая фактура, еще годик и ее лицо на всех ток шоу будет! А как она говорит, о, это просто песня!

- Перестань, - перебивает дочь Боря, - твоей маме это не интересно. Ей всегда нравилось такое… - Боря шарит глазами по столу и кивает на портрет Шнитке, - что-то более древнее…

Более древнее. Как будто я экспонат в музее, лежу на складе где-то между скелетом зубра и бивнями мамонта. Если это провокация, то, увы, она работает.

Чувствую, как по щекам разливается жар, а голос становится звонче. - Отнюдь. Мне всегда нравилась современная литература. Кто знает, может, я бы нашла общий язык с этой вашей... Никой Зельбер? Самойлов, даже не думает, сразу отмахивается. - Нет, Аниса, - голос звучит совершенно серьезно. - Даже если бы ты еще работала у меня, я бы поручил книгу Зельбер другому редактору. Он смотрит на меня с тем снисходительным видом, который я ненавижу больше всего. Видом учителя, воспитывающего тупого ученика. - Ты хороша на своем месте. В точности, в анализе. Но тут нужен другой подход. Есть педантичность, а есть... стихия. Вот Ника - это именно стихия. Он произносит это имя - мое имя - с таким вкусом, с такой готовностью погрузиться в эту самую стихию, что меня слегка тошнит.

Не могу сдержать смешок. Короткий и нервный он вырывается у меня против воли. Боря с Региной странно смотрят на меня, будто думают, не поехала ли их жена и мать кукушкой. - Ну что ж. Покажите мне уже эту вашу стихийную Зельбер! Теперь мне хочется посмотреть, что там за феномен! Регина оживляется, с готовностью хватается за телефон, но Боря мягко останавливает ее руку. - Аниса, не ревнуй- он поворачивается ко мне, я вижу в его глазах усмешку. - Это вообще ни к чему. Тем более сейчас. И тем более... - Самойлов делает паузу, подчеркивая нелепость самой идеи, - ...к Нике. Это чисто деловые отношения. Не хочу, чтобы твоя обида как-то повлияла на работу в моем издательстве.