Разрушу твою семью (СИ) - Бонд Юлия

Нет, здесь точно нужен план "б".

– Тонь, чего загрустила? – ладонь Марка опустилась на моё колено и я была вынуждена повернуть голову в сторону водителя. А он всё прочитал по одному лишь взгляду. – Даже не думай.

– О чём не думать, Марк?

– Не стоит вестись на поводу у своей совести и жить для других. Тонь, я всё увидел в твоих глазах ещё тогда, когда ты попросила Артёма молчать о нас.

– И что же ты там увидел, хм?

– Ты очень дочку свою любишь. Ради неё готова на самопожертвование. Но не нужно так делать, царица. Она уже взрослая, так что нет необходимости идеализировать окружающий её мир. Переживёт как-то. Не маленькая.

– Какими фразами говоришь, заслушаться можно. Только знаешь в чём проблема, Марик?

– В чём?

– Я слишком эгоистична, чтобы заниматься самопожертвованием, но из-за беременности Саньки готова идти на компромиссы с собственной совестью.

– Без пояснительной бригады мне не обойтись. Что это значит?

– Это значит, что отныне нам придётся быть более осторожными. Нельзя, чтобы нас с тобой увидели кто-то из твоей или моей семьи. Не забывай, что я знакома с твоими родителями. И что имею тебе сказать, твой отец не так чтобы был в восторге от моей Саньки, хотя дочка у меня идеальная. А теперь представь размер инфаркта у твоих родителей, когда они узнает: с кем спит их старший сын.

– Я уже давно не в том возрасте, когда родители могут хоть как-то повлиять на моё мнение. Тонь, ты загоняешься. Конспиратор из меня хреновый, так что даже начинать не стоит. Прятаться ни от кого я не буду.

Я возмущённо вздохнула. Тяжёлый случай переубедить мужика, если он мнит себя властным пластилином (читать "властным героем").

– Наверное, ты не понимаешь, Марик, чем всё может обернуться. Пожалуйста, давай не будем афишировать наши с тобой отношения хотя бы до того момента, пока наши семьи не породнятся. У моей дочери через месяц свадьба. Я не имею права хоть как-то её испортить. Если Санька сейчас узнает о нашем с тобой романе или, не дай бог, узнают твои родители, свадьбы может и не быть. А может, и того хуже: разрушится чья-то семья. Я не знаю этого точно, но проверять не хочу.

– Тонь, это ты не понимаешь. Двадцать первый век. Откуда в твоей голове столько тараканов? Что за дурацкие предрассудки из-за разницы в возрасте? Я тебе хоть раз об этом сказал? Или тебе важно, что скажут другие? Если да, то забей на всех. Мне плевать, что обо мне думают другие, я о них не думаю вообще.

– С чего ты взял, что я загоняюсь из-за нашей разницы в возрасте?

– Не дурак же. Вижу, что тебя это парит. Если бы ты была моей ровесницей, тебе бы и в голову не пришла эта чушь с конспирацией.

14

– Мне никогда не похудеть, – фыркнула Валя, наложив себе на тарелку несколько кусочков пиццы.

В ответ на её жалостливый тон я снисходительно улыбнулась и вместо пиццы отправила в рот салат из свежих овощей.

– Как говорится, не жили хорошо и нечего начинать.

– Да ладно тебе, Валь. Привыкнешь. Правильное питание – это не так уж и сложно, нужно просто понять, что оно тебе на пользу. И продержаться в таком ритме двадцать один день.

– Почему именно двадцать один?

– Не знаю, – пожала плечами, – психологи говорят, что привычка формируется за три недели. Но сказать тебе по секрету?

Дождавшись пока Валентина кивнёт, поманила её к себе пальцем, чтоб таинственным голосом сказать прямо на ухо, что всё это чушь собачья про формирование привычки за три недели. Вот как любила я пожрать, так и люблю. У меня с детства проблемы с расстройством пищевого поведения. То надуваюсь как воздушный шарик, то сдуваюсь, стоит взять себя в руки и зашить рот. Правда последние три года мне всё уже удаётся держать вес на одной отметке.

Окинув меня недоверчивым взглядом, Валя поспешила запить пиццу яблочным соком. Не верила, но оно и понятно. С виду я нормотипичного телосложения, но это всё – не заслуга матушки-природы, а результат титанических усилий в борьбе за стройность с самой собой. Я бы тоже, как и Валя, с огромным удовольствием слопала в одно рыло половину пиццы и запила это дело двумя стаканами яблочного сока, но не могу – боюсь сорваться. И тогда держите меня семеро: из отечественного сорок четвёртого размера я с лёгкостью превращусь в пятидесятый. На это мне понадобится всего лишь каких-то полгода.

Перекусив в кафе, мы с Валей продолжили наше знакомство друг с другом и пошли по магазинам. Застряли в магазине косметики, чуть позже – на распродаже летней коллекции женской одежды.

С будущей свахой мы как-то быстро нашли общий язык и это, честно говоря, меня пугало. Это сейчас я нравилась Валентине, ловила на себе её восхищённый взгляд, давала советы по уходу за собой. Но стоило представить, что если женщина узнает о наших отношениях с её сыном, то её мнение обо мне резко поменяется. И из подружки я быстренько превращусь в змею подколодную, которую сразу решат выгнать вон.

– Спасибо за чудесный день, Тоня. Я сто лет так не отдыхала. Спа, кафе, шопинг, что ещё нужно женщине для счастья?! – подмигнула Валя, когда мы вышли из торгового центра с пакетами.

– Да пожалуйста. Обращайся, если что.

На прощание Валя меня обняла и поцеловала в щеку.

– Знаешь, я всю жизнь мечтала о такой подруге, как ты. И вот благодаря сыночку я её нашла. Ещё раз спасибо тебе большое. Ты вытащила меня из ракушки, в которой я пряталась последние годы. Благодаря тебе я теперь точно займусь собой. Дети уже выросли, значит, наконец-то наступило время стать эгоисткой и хоть немного пожить для себя.

Я понимающе кивнула, промолчав, что вряд ли нам судилось стать лучшими подругами. Время покажет, что я была права, поэтому даже не стоит переубеждать.

– А приезжайте с Вадимом к нам на выходные на дачу? Тимофей растопит баньку, пожарим шашлыки. Дача у нас – то, что надо: свежий воздух и подальше от городского смога. Вам понравится, – принялась уговаривать меня сваха.

– Валь, я…

Договорить даже не успела, потому что Валентина оказалась очень настойчивой, идущей напролом. Марика мне напомнила, хотя, что там напоминать? Они же родственники, да. Тут и ежу понятно, кто в кого пошёл.

***

Обычный будний вечер перестал быть таковым, когда к Марику домой решила нагрянуть мама. Сделала она это без приглашения, шокировав меня едва не до инфаркта.

Пока Марик решал: открывать дверь своей матери или нет, я быстренько собрала свою разбросанную по квартире одежду, подхватила с пола туфли, оставленные в коридоре, и с немыслимо быстрой скоростью рванула в шкаф-купе.

Створки шкафа открылись буквально сразу.

– Тонь, а ты чего сюда залезла? Вылезай. Я же предупреждал, что прятаться ни от кого не буду, – недовольно проворчал Марк и попытался вытащить меня из сомнительного убежища, схватив и потянув за руку.

– Ты не будешь прятаться, а я буду. Марк, пусти. Отпусти меня, я же попросила.

С большим трудом мне всё же удалось отбиться от Марка и вернуться в шкаф.

– Вот трусиха девяносто девятого уровня. И что теперь прикажешь делать, а, Тонь?

– Иди, дверь открывай, и постарайся поскорее спровадить свою мать. Я не уверена, что долго смогу находиться в этом шкафу.

– Тебе вообще не обязательно там находится, – пробубнив, Марик всё же пошёл открывать входную дверь.

А я сидела в шкаф-купе очень тихо, почти как полевая мышь, не издавая ни шороху. И про себя читала "Отче наш", просила бога сжалиться надо мной и уберечь от грандиозного скандала. Разрушить семью любимой дочери я не хотела от слова "совсем". И если кто-то меня спросит, как я докатилась до такой жизни – прятаться в шкафу от матери любимого мужчины, то не отвечу. Ведь с появлением Марка у меня в мозгах будто случилось короткое замыкание. Других объяснений я не имею.

Захотелось чихнуть. Я задержала дыхание, а рот прикрыла ладонью, чтоб из меня даже писк не вырвался.

– Сынок, ну это никуда не годится, – издалека доносился голос Вали. – Холодильник пустой. Ты хоть ешь что-то?