Измена. Не делай мне больно (СИ) - Шевцова Каролина

- Два не страшно, наберем обратно.

Подруга завела меня в маленькую темную комнату. За письменным столом сидела медсестра с маской на лице. Глаза у нее были большие и добрые, и это успакаивало.

Я вежливо улыбнулась, но Настя снова меня одернула:

- Раздевайся и на кушетку.

Я заглянула за ширму. Там стояла медицинская койка и аппарат для узи.

- Я думала, мы анализы делать идем? Я баночку с собой взяла.

-Супер, - кивнула Настя, - баночка это всегда хорошо. Хотелось бы икры, но сойдет и мочи. Людочка, карточку принесу позже, сейчас будем писать.

Савранская нацепила на нос очки и с самым решительным видом взялась за допплер. Она выдавила мне на живот липкий гель и несколько раз провела по коже. От пупка и ниже, к линии трусиков.

- Там ничего не беспокоит, Насть. Только желудок. Наверное, у меня кишечный грипп.

- Ага, - кивнула подруга и повернула экран монитора в мою сторону. Там, на рябом фоне болталось что-то маленькое, невразумительное… похожее на фасоль. - Знакомься, Вика. Грипп Александрович Кораблев!

Всегда узкая кушетка вдруг показалась гигантским островом, на котором легко потеряться одному человеку. Я судорожно схватилась за дерматиновый край лежанки. Свободной рукой придержала живот, чтобы… чтобы что?

- Настя, я не понимаю… - в голове стоял невнятный гул. Что-то шумело, взрывалось и с громкими хлопками падало вниз. Кажется, так выглядит инсульт?

- Потом объясню, - подруга щелкнула меня по носу, а потом серьезно добавила: - Ты главное пока не рыдай, не верещи и вообще не мешай тете работать, хорошо? Лидочка, пишем. КТР 49-58. ТВП между полутора и двумя. Какой хорошенький, Вик, тебе видно? Не ерзай, говорю, мешаешь.

Она диктовала еще какие-то цифры, но все они смешались в однообразное месиво, из которого нельзя было разобрать ни слова. Я не понимала, что делает Настя, и не видела, как что-то усердно печатает за столом медсестра по имени Лида.

Их обеих не существовало в моей парадигме. Теперь есть только я. И малыш у меня под сердцем. А с другой стороны противостоит нам весь мир.

- Хороший мальчишка будет. И на Кораблева совсем не похож!

Только тогда я очнулась.

- Что ты имеешь ввиду? – голос предательски дрогнул, выдавая мое волнение.

- Что мы с тобой дуры. Ну, я, конечно, прям клиническая. С другой стороны, мы почти не виделись, а я все время была занята Никиткой, ну не до твоей тошноты и груди как в порнофильмах было, правда!

- Насть, - я умоляюще посмотрела на подругу. Ну, можно хоть раз ответить по-человечески.

- Да срок уже, говорю, приличный. По размерам одиннадцать недель. Эй, ты чего, в обморок падать надумала? Лид, тащи салфетки нашатырные! У нас тут припадочная. – Когда дверь в кабинет закрылась, Настя, наклонилась к кушетке и прошептала: - Об аборте даже не думай! На таком сроке его и не согласятся делать, там уже человек большой, понимаешь?

- О каком аборте, - прошептала я. – Насть, ты чего, никакого аборта не будет. Просто… ты сказала, мальчик? У меня будет сын?

Подруга отстранилась и откинулась на кресле. Когда она поправила волосы, я увидела, как дрожали ее тонкие пальцы. Не одна я в шоке.

- Гарантию тебе никто не даст. Но поверь моему опыту, бубука там будь здоров! Такое не рассасывается. Так что я делаю ставку на пацана, а Римке велю купить синий конверт.

Я облизала пересохшие губы. За дверью раздались шаги. Мы обе напряглись и замолчали, вслушиваясь в голоса, доносящееся из коридора. Сердце отчего-то стучало, будто это пришли за мной и сейчас заберут куда-то. И только когда шум стал отдаляться, я успокоилась.

- Не надо Римме говорить, - я рефлекторно обхватила липкий живот руками. Настя так и не дала мне салфетки, а сама я попросить забыла.

Подруга внимательно посмотрела на меня и кивнула.

- Сама решай. – А потом спросила главное. – Кораблеву когда скажешь?

- Не знаю. Не сейчас.

- И правильно, а может это вообще не его?

- Насть, - я легко ткнула подругу в бок.

- Да ладно тебе. Я бы не осудила. О, скажешь, что это Фридмана. А что? Оба высокие, кареглазые, прически одинаково дебильные.

- Пожалуйста, перестань, - взмолилась я. – Это мой ребенок. Его биологический отец – Кораблев. Но говорить ему об этом я пока не буду.

Настя понимающе хмыкнула, и, велев мне одеваться, отвернулась. Я медленно натягивала на себя штаны. Поправляла кофту, слегка ослабила ремень, который по идее уже должен был давить на талию. Но из-за нервов и отсутствия нормального питания, живот не рос. И теперь это пугало. Даже не так, теперь меня пугало все на свете, потому что это уже касалось моего ребенка.

- Насть, - от приступа паники, у меня заложило уши, - а с маленьким все в порядке?

- Как ни странно. Живучий у тебя карапуз попался, такие испытания не каждый выдержит. Эй, ты чего? Ты чего ревешь?

Она достала из-под стола пачку салфеток и протянула мне несколько штук.

- Я не знаю, я правда, не знаю, - из глаз лились слезы. Какие-то неестественные, мультяшные капли. Салфетки намокали сразу, стоило вытереть ими лицо. И вот уже рядом со мной образовалась целая куча бесполезной мокрой бумаги. А я все плакала и плакала, словно кто-то достал из ванны пробку.

Я тысячу раз представляла себе этот момент. Наше первое узи и любимого человека рядом. Но как же жестоко шутит судьба, когда воплощает людские мечты. И узи есть. И любимый человек рядом. Просто просила я у Бога другое.

Я подогнула ноги и опустила голову на колени. Меня трясло в рыданиях, и каждый раз, когда я пыталась успокоиться, становилось только хуже. Я твердила себе, что могу напугать малыша, что мне нельзя так плакать, но теперь вместе с болью меня раздирало чувство вины, за то, что я уже плохая мать.

- Вика, хватит, - послышался строгий Настин голос.

- Я рада, ты не подумай, - я подняла лицо к потолку, чтобы заставить слезы течь в обратную сторону, но и это не помогло. Я всхлипнула: - очень рада. Просто… я пока не понимаю, что делать дальше.

Настя снова опустилась на кресло перед кушеткой.

- Ну, для начала начни чистить зубы не во имя святого Кораблева, а из любви к себе.

Истерика прекратилась тут же. Я медленно отодвинулась и прикрыла ладонью рот.

- От меня плохо пахнет?

- Ну, не розами. Ты давно в ванне была? И одежда та же что вчера.

- Не помню, - честно ответила я. – Сегодня нет, вчера тоже не до того было. Позавчера, наверное.

- Наверное, - передразнила меня Савранская. – На хер такого мужа, если из-за ссоры с ним ты ни пожрать, ни жопу помыть толком не можешь. Умер Максим, ну и хрен с ним! Тебе сейчас о себе думать надо. О том, чтобы вкусно и полезно кушать, хорошо спать, гулять, не нервничать. Все! Истерика нынче слишком большая роскошь, чтобы ты могла ее себе позволить.

- Хорошо, - кивнула я, - я не буду больше плакать, обещаю.

- Не верю ни на грамм. Поэтому буде за тобой следить. Ляжешь ко мне на недельку, поешь вкусную молочную кашу, я сделаю все нужные анализы, пока ты будешь колыбельные учить. Сейчас девчонкам скажу, они метнутся в Магнит и купят тебе пижаму, тапочки, мыльно-рыльное. Кружку и тарелку я тебе достану так, за это не волнуйся. Кораблев ни о чем не узнает, если что, ты уехала к маме страдать. Ну, Вик, не плачь. Все будет хорошо. Все уже хорошо.

Она накрыла ладонью мои холодные от волнения руки. Мы обе замерли над моим животом, пытаясь коснуться чего-то незримого, но уже живого. Все в голове переворачивалось обратно, и становилось так, как и должно было с самого начала. Ощущение, будто меня отмотали до заводских настроек. Я гладила живот так, словно это больше не мое тело. Словно это что-то чужое, но уже очень любимое. Только сейчас осознала все, что произошло.

- Насть, - я подняла на подругу глаза, - значит, у меня будет ребенок?

- Вот еще. Как сопли вытирать, так «Савранская» помоги! Как анализы расшифровывать, так мне звонила. Как репродуктолога искать, так по моим связям. А как что-то приятное, так у «тебя» будет. Нет, милая. Это у нас будет ребенок, у нас с тобой будет наш ребенок!