Любовь не предлагать - Алекс Коваль

меня покормишь, то четыре моих оргазма вполне могут стать смягчающими обстоятельствами твоего смертного приговора. Обещаю, я попрошу Ярика убить тебя быстро, чтобы ты сильно не мучился, – улыбаюсь самой невинной улыбкой, имеющейся в моем арсенале.

Ответом мне становится жалобный скулеж, который, полагаю, означает много разнообразных и крайне нецензурных слов.

Хах.

Это страйк, самоуверенный засранец!

Глава 16

Марта

Мой желудок в раю.

Я в раю.

Сейчас случится новый оргазм, только на этот раз исключительно гастрономический!

Я подцепляю деревянными китайскими палочками удон и с довольным мурчанием всасываю губами пшеничную ленточку в рот, блаженно закатывая глаза. М-м-м! Обильно политая сладким соусом терияки, лапша просто тает на языке. Этот WOK-ресторан – космос. Мало того, что с момента заказа до приезда курьера прошло всего тридцать минут, так еще и готовят, как боженьки! Никогда не ела ничего вкуснее.

В чем в чем, а в доставке этот хоккеюга толк знает.

Я удобнее перехватываю картонную коробочку и тянусь свободной рукой за бокалом, стоящим на журнальном столике. Делаю глоток, смачивая лапшичку в желудке красным винцом, и поистине чувствую себя в этот момент победительницей по жизни. Красок в ощущение моего превосходства немало добавляет и подозрительный взгляд сидящего рядом со мной на диване молчаливого Бессонова. Уперевшись локтями в колени, парень провожает взглядом каждый мой вздох и улыбку, с каждым разом хмурясь все сильнее.

А мне нравится.

А я та еще зараза.

Он бесится, а я кайфую.

Издевательски улыбаюсь парню и чокаюсь своим бокалом о его бокал, который все так же нетронутым стоит на столике:

– За тебя!

Ответом мне служит прицельный выстрел взглядом в висок. Если бы у этого засранца были способности к телекинезу, больше чем уверена, он бы уже телепортировал меня прямо с диваном в окно. Полет был бы занимательным. С двадцать первого-то этажа! С этого этажа, кстати, кое-что еще занимательно – вид на город. Но последним у меня не то чтобы было много времени полюбоваться. А жаль.

– Если ты пытаешься запугать меня взглядом – у тебя не получается, – подмигиваю и ставлю бокал на место.

Усаживаюсь по-турецки, отчего футболка хозяина квартиры (но не положения – запротоколируем!) задирается, максимально оголяя ноги.

Арс это замечает. Вздыхает, качает головой и снова ерошит пятерней свою шевелюру. Еще пара таких движений, и его волосы точно начнут выпадать. Настолько нервно он их теребит. Опасно взмахнув своей коробочкой с лапшой, Бес бросает:

– И все-таки я поверить не могу, что ты – это реально ты! И что ты это от меня скрыла!

– Я – это реально я. И я ничего не скрывала. Я сама узнала, кто ты такой, только на игре в понедельник. Ава меня потащила за Ярика поболеть.

– Ремизов меня убьет, – очаровательно сокрушается парень. – Я труп. Я буду кормить рыб в ближайшем пруду.

– Вероятно, – поддакиваю злобно я, подцепляя новую лапшичную ленту.

– И я совершенно не ощущаю твоего мне сочувствия!

– Да я вообще по части сопереживания не очень. Но могу дать совет, если хочешь.

Арсений молча разводит руками, мол, интересно какой?

– Не стоит умирать голодным.

– Издеваешься?

– Беспокоюсь. Тебя за твое вранье, вероятнее всего, сошлют в ад. А там, я больше чем уверена, с разнообразием в меню – проблемка. Наверняка в таком жарком местечке подают исключительно острое и жирное, что просто фаталити для желудка. А ты же не хочешь вечность гореть с больным желудком? З – забота, Бессонов. У – учись.

– И – иди ты на хрен, Марта!

– Ну, как знаешь.

– Стой. Что? – шипит Арс, запоздало догоняя уходящий мыслительный состав.

– Что?

– Ты сказала «мое вранье»? Когда это я тебе наврал?

– А-а, это. Напомнить тебе, что ты представился туроператором? Ни слова про хоккей! Хотя я сказала, что терпеть не могу этот вид спорта и все, что с ним связано.

– Ты сама решила, что я путевки продаю!

– Да, а ты поддержал меня в моем заблуждении, чтобы бессовестным образом соблазнить и развести на секс…

– Кто кого еще развел…

– Так что в нашей паре ты определенно большее зло! – договариваю, пропуская слова Арсения мимо ушей.

– А ты просто…

– И ты первый начал! – перебиваю, тыча палочками в сторону парня.

– Если так разобраться, то первая начала ты, – щиплет меня за ногу негодяй. – Кто представился чужим именем? Да какая ты, на хрен, Маша, блин! Тебе оно даже не идет!

Переиграл и уничтожил. А этот гад не только детородным органом и записной книжкой с номерами ресторанов хорошо владеет, но и языком. И это я не в смысле… Вы поняли. Хотя у нас тут не кружок монахинь. И в этом смысле у него с языком тоже все круто!

– То-то же, – кивает Бессонов, по-своему интерпретировав мое молчание. – Так что мы и в аду будем гореть вместе. В соседних котлах. Шах и мат, Царица. – Хватает свои деревянные палочки, с остервенением тыча ими в коробочку с лапшой, запуская в рот полпорции сразу.

Вот это аппетит!

Какое-то время жуем молча. Я искренне наслаждаюсь вкуснейшим ночным ужином, ни капли не смущаясь своих недюжинных аппетитов. Ибо перед кем тут красоваться? Я замуж за Бессонова не собираюсь, чтобы перед ним тут в девочку играть. Бессонов же явно что-то кубатурит в своей голове, активно работая челюстями.

В конце концов, когда в моей коробочке заканчивается лапша с курочкой, я жалобно вздыхаю, поскребя палочками по дну. Говорю:

– Ладушки, предлагаю сойтись на ничьей, – отставляю я пустую посудину.

– А у нас что, было какое-то соревнование? – оглядывается Арс.

Я не отвечаю. Просто потому, что замечаю в коробке парня жирную, здоровую, аппетитную креветку, от вида которой мой рот наполняется слюной. Прикусываю губу и… не удержавшись, ныряю своими палочками в порцию лапши Арса, утаскивая морскую тварь.

Бессонов возмущенно крякает, отодвигая коробку от меня подальше. Поздно. Креветка уже у меня, и я тут же закидываю ее в рот, чтобы не отобрал. Ам! Жую и улыбаюсь, что, должно быть, смотрится жутковато.

Бессонов закатывает глаза и цокает:

– Господи, ты из голодного края, что ли?

– А ты из пвемини дифарей, фто ли?

– Тебя не учили, что нельзя болтать с набитым ртом?

Обиженно показываю зануде язык. Прожевав, промакиваю губы салфеткой:

– Такой вопрос задавать девушке, как неприлично! Плохой мальчик, Сеня.

– Неприлично в чужую тарелку лезть. Я вообще первый раз вижу женщину, которая с таким аппетитом трескает в двенадцать часов ночи жирную лапшу.

– Еще бы. Я бы удивилась, если бы было иначе, – хмыкаю я, поднимаясь с дивана.