Измена за изменой (СИ) - Ария Тес

Быстрее!

Слышу тихий смешок. Кажется, я сказала это вслух. Плевать! Хочу быстрее и получаю то, что просила - Адам подается на меня и заполняет без остатка мощным, сильным толчком.

- О господи! - вою, откинув голову назад.

Кажется, у него талант задевать сразу все правильные, нервные окончания. Потому что это хорошо. Это почти оргазм. Все с одного толчка, а я уже выше над землей…

- Боже!

Он толкается снова, сгребая меня в охапку, путешествуя губами по моему телу.

Оно только твое. Я знаю это. Только для тебя, любовь моя…

- Не сдвигай ноги! - рычит, когда свожу колени, и я сразу слушаюсь.

Покорно раздвигаю их сильнее, чтобы через секунду он нарастил темп так, что еще через одну отправил меня на ту самую плоскость, где всегда слишком много…

- О господи, господи, господи…Адам!

Взрываюсь тысячами громких салютов. Сердце долбит в груди, долбит в голове, в горле, а жар накрывает меня волнами, расщепляя на молекулы.

Только он на такая способен.

Чтобы меня трясло, чтобы я собой вообще не владела, чтобы стала его продолжением.

Я сжимаюсь так часто, так сильно, что задыхаюсь. Перед глазами плывет. Хватаюсь за широкие плечи мужа, как за единственное постоянно в своей жизни, за единственно важное. Жмусь к нему.

Ты мне так нужен…

А он замедляется.

Это звучит, как пытка, да это и есть пытка! Чувствовать, как его член медленно скользит во мне, так мучительно сладко задействует все точки разом, издевается…

- Пожалуйста, не делай так… - буквально хнычу, пребывая где-то на грани, - Пожалуйста, не надо…

- Это твое наказание, - слышу хриплый, сбитый голос на ухо, - За то, что позволила этой твари засунуть язык тебе в горло!

Какой твари? Какой язык? Не понимаю. Эмоции и ощущения, как лавина, снова сходят неожиданно, когда я достигаю второго пика. Поднимаюсь еще выше…

Адам рычит где-то на задворках сознания, разгоняется до прежнего темпа, а через мгновение, пока мой оргазм еще трепещет, кончает следом.

Это всегда прекрасно.

Его тело содрогается в мощных конвульсиях, голос становится низким, рычащим, а сам он - чистым пороком, который прижимает меня к себе так тесно, что я понимаю: спастись шансов нет.

Я навсегда твоя.

Эта мысль горечью оседает на языке, когда Адам расслабляется, уперев голову в сидение.

Потому что я вспоминаю.

Наркоз проходит.

Он медленными волнами спадает, открывая боль, что призван был маскировать для мозга.

Но теперь все как на ладони.

И кабинет, и рубашка, смятая книзу, и она…

Я отворачиваюсь и тихо всхлипываю, осознав, как глупо проиграла. Всухую. Абсолютно.

Что же ты со мной делаешь, любимый? Почему так?…

Но это неважно. Уже нет…

- Я хочу развестись, - шепчу еле слышно, - Пожалуйста, отпусти меня, Адам.

Он медленно отстраняется, и я щекой чувствую острый, как порез, взгляд. Но не хочу на него отвечать! Только меня никто не спрашивает…как обычно.

Адам заставляет повернуть голову, взяв ее за подбородок, и когда я сталкиваюсь с этим взрывом в черной дыре, сердце сворачивается с еще большей болью…

- Я никогда тебя не отпущу, - глухо шепчет он, приближаясь и мажа губами по моим, - Любимая…

Хватка на щеках стала вмиг. Просто стала. Появилась, как внезапно защелкнутый капкан, а за ним тихий шепот, как самое твердое обещание.

- Выкинешь еще раз что-то такое, Рассвет…его убью. А ты…малыш, я заставлю тебя часами рыдать и повторять, что ты моя. Только моя. Исключительно моя. Вечно моя. Пока я буду сверху.

Проглатываю огромную таблетку и вижу в глазах «то самое»: каждое сказанное слово не что иное, как чистая, действительная правда. Да и зная его…черт, не сомневаюсь, что я серьезно буду рыдать и повторять все, что он захочет. Абсолютно все…

Сейчас

Это было так. Я хорошо помню тот первый блин, что вышел комом, и отлично помню остальные.

Они тоже были комом.

Но тесто рано или поздно кончается, и это закон жизни: любая миска опустеет, и тут уж ничего не поделаешь. Что вышло, то жрать и будешь.

Смотрю на здание суда и хмурюсь. Думаю, что наконец-то рассчитала правильно.

- Елизавета Андреевна? - зовет меня Ваха, которого, видимо, приклеили к моей персоне, оторвав от основного своего носителя.

Но он где-то тут. Я нутром это чувствую…

- Все нормально?

Киваю.

- Да, Ваха. Все хорошо.

- Если вы передумали…

Поня-я-ятно…все-таки ты не теряешь надежды, но отступаешь. Интересно, насколько это сложно, Салманов? Особенно когда ты привык получать все, что хочешь?

- Не передумала, - говорю театрально убитым, тихим голосом, а потом открываю дверь, чтобы скрыть…

Именно это. Фырк, который буквально трубит о том, что нихрена я не мертвая, ясно?! И нет никого, кто смог бы меня убить! А еще…черт, я жду момента, когда ты поймешь, как жестко я тебя поимела. И знаешь? Вот что мне интересно? Кто теперь кого трахать будет часами, кто под кем умолять начнет? Думаю, что я прекрасно знаю ответ на этот вопрос. Ничего. Ты тоже узнаешь, любимый...

Закон жизни: даже самое густое тесто заканчивается, и рано или поздно...хотя бы один блин, да получится целым. Если у тебя достаточно мозгов, чтобы крутить сковородку правильно и "как тебе угодно". Черт...по итогу главное - правильно крутить сковородку...

«Свобода»

Раньше я любила зеркала.

Мне нравилось, что везде, куда я приходила, их всегда было очень много.

Возможно, это признаки тщеславия…ладно, это совершенно точно признаки тщеславия. Я - эгоистична. Очень. Еще до ужаса самовлюблённая. Плохой коктейль, в курсе, но, наверно, если ты идешь на поправку, первое, что делаешь - признаешь проблему? Я признаю. Жаль только, абсолютно не считаю это проблемой.

Хотя должна.

Нет, серьезно: именно размер моего эго и тщеславия, скорее всего, и привели меня в такое незавидное положение. Когда ты развод можешь получить только путем грязнейших инсинуаций и сплошных подлогов. Я ведь не могла поверить, что он может мне изменить. Мне! Всегда считала себя куда интересней всех этих кукол, а еще слепо верила в его чувства, но это уже совсем другая история.

Верить по итогу нельзя никому.

Это золотое правило, которому меня научил отец. Помню, когда