Правило Диксона - Эль Кеннеди

class="p">Диана

 

Кенджи предал меня

 

В субботу утром папа приходит, чтобы починить мой душ. Я предлагаю помочь ему, но он отмахивается и говорит, что лучше работает один, поэтому я готовлю нам омлет, пока жду. Он выходит из ванной буквально через десять минут после того, как вошел, и объявляет: — Всё готово.

Я смотрю на него с недоверием. — Ты понимаешь, что я часами смотрела видеоуроки, чтобы попытаться починить эту дурацкую штуку, а ты справился за минуты?

Он пожимает плечами. — Нужно было всего лишь отрегулировать контрольный клапан.

— Меня бесит, что после всех этих онлайн-уроков я всё равно не понимаю, о чем ты говоришь. Чувствую себя полностью беспомощной.

Папа улыбается мне. — Ничего страшного, малышка. Я никогда не попрошу тебя чинить мой душ, но ты всё равно первая, кого я хотел бы видеть рядом со мной в драке.

— Естественно. Томас бы никогда не прикрыл тебя.

— Нет, прикрыл бы. Он бы пошел в бой. Но потом почувствовал бы вину и начал перевязывать раны врагу. А ты, с другой стороны…

— Я бы раздробила их черепа в прах, — говорю я торжественно.

— Вот это моя девочка.

— Вот. Я протягиваю ему тарелку. — Давай я намажу тебе тост маслом.

Мы едим завтрак бок о бок на кухонной стойке, болтая о том, чем занимались в последнее время. Папа — командир спецназа в полиции Бостона, поэтому его новости всегда гораздо интереснее моих. Он рассказывает мне о нарколаборатории, которую его команда захватила на прошлой неделе, качая головой, когда доходит до того момента, когда они нашли троих маленьких детей, прячущихся в шкафу. Я не знаю, как он справляется с этой работой. Вламывается в дома наркодилеров. Проводит высокорискованные обыски. Разбирается с кризисами заложников. Весь этот адреналин у меня вызвал бы сердечный приступ. Но папа процветает в таких условиях. Он, честно говоря, самый крутой человек, которого я знаю.

— А как у тебя дела? — спрашивает он. — Как идут репетиции танцев?

— Очень хорошо! У меня большие надежды на соревнования в этом году. Думаю, что мы с Кенджи можем попасть в десятку лучших.

— Конечно можете. Вы непобедимы.

— Как и все остальные, кто участвует, — ворчу я. — Это будет тяжелая борьба.

— У тебя всё получится. Он склоняется ближе и подталкивает меня плечом. — Ты никогда не уклонялась от вызовов в своей жизни. Никогда не встречала препятствия, которое не смогла бы преодолеть.

Мой папа — мой самый главный поклонник, и это чертовски здорово.

Только после того, как он уходит, обняв меня на прощание и пообещав зайти на следующей неделе, я понимаю, что битва, с которой я столкнулась, не просто сложная — это вертикальная линия, устремляющаяся прямо в небеса.

Кенджи звонит, когда я готовлюсь к своей смене в закусочной, и обрушивает на меня бомбу всех бомб.

— Что ты имеешь в виду, когда говоришь, что не можешь участвовать в соревновании? — кричу я в трубку. — Почему нет?

— Я хочу, чтобы ты приготовилась.

— Уже слишком поздно! Я уже согнулась от ужаса. Тревога овладевает мной. Он не может меня бросить. Не может. Мы же скоро должны снимать наше видео для прослушивания.

— Я получил работу на суперъяхте, — сообщает Кенджи. — Я улетаю завтра на шесть месяцев.

— Что ты вообще сейчас говоришь?

— Я буду работать частным барменом на суперъяхте, принадлежащем эксцентричному миллиардеру, чьё имя я не могу разглашать из-за подписанного мною соглашения о неразглашении, но скажем так, он из сферы технологий и, возможно, является бигамистом.

Я ахаю. — О, Боже, ты будешь работать на Константина Зейна?

Зейн — третий самый богатый человек в мире. Недавно стало известно, что этот парень легально женат на двух женщинах, одной в Греции, другой в Америке, и теперь обе жены пытаются развестись с ним и требуют половину его значительного состояния.

— Я не могу ни подтвердить, ни опровергнуть, — невинно говорит Кенджи.

 

— Ладно, во-первых, мы обсудим это подробно позже. Я уверена, что мы сможем найти лазейки в соглашении о неразглашении. Во-вторых — как ты мог!

Он громко стонет в мой телефон. — Я знаю. Прости. Правда, прости. Я понимаю, как это важно для тебя. Но... суперъяхта, Ди.

— А как же учеба? Он ведь собирался идти на третий курс в Брайаре. — Ты не можешь просто исчезнуть на шесть месяцев.

— Я вернусь в январе на зимний семестр, а остальное наверстаю следующим летом. Это шанс всей жизни.

— Как ты вообще получил эту работу?

— Слушай! Моя мама делает прически любовнице.

— У этого парня две жены и любовница? Это уж слишком.

— Так вот, любовница сидит в салоне у моей мамы и жалуется, что они потеряли половину персонала на яхте, потому что всех арестовали за организацию торговлей людьми.

— Прости, что? У меня голова кругом.

— Поверь мне, эта история — лабиринт, по которому можно блуждать годами. И тут мама говорит: Мой сын работает барменом, чтобы оплатить учебу в колледже, он идеально подходит для этой работы. На следующий день? Мне звонит Конс… мой новый не названный работодатель, — он быстро поправляется. — Я говорил с миллиардером, Диана.

— Я рада за тебя. Правда, рада. Но… чёрт возьми, Кенджи. Это же NUABC!

— Я знаю. Но я уверен, ты сможешь найти кого-нибудь ещё.

— Да, у меня будет богатый выбор из всех этих любителей бальных танцев, которые бродят по улицам Хастингса в надежде когда-нибудь поучаствовать в соревнованиях.

— Запиши видео SOS на Ride or Dance. Может, кто-то из Бостона захочет пройти прослушивание, чтобы стать твоим партнером.

— Ладно, это не такая уж плохая идея. Но я всё равно злюсь на тебя.

— Прости. Мне нравилось на репетициях. Но давай будем честны — мы никогда не войдем в десятку.

— Это неправда, — протестую я. — Мы могли бы попасть в десятку. Это как минимум две тысячи призовых.

Он громко фыркает. — Мы оба знаем, что не выиграем