Небом дан - Резник Юлия

— Ну, вроде все чисто. Пойдем.

— Куда?

— В ванную.

— Уверена, я помню туда дорогу.

Савва оглядывается. Его белозубая улыбка заставляет меня еще больше нервничать.

— Не сомневаюсь. Но я хочу составить тебе компанию.

— Ты опять за свое?

— Не вижу в этом ничего плохого. Мы скоро поженимся. А если ты опять заведешь речь о том, что нам некуда торопиться, мне придется тебе напомнить о наших приключениях с небезызвестным прокурором.

— О каких приключениях? — меня охватывает ужас, в котором я не замечаю даже, как мы проходим в ванную. — Нас все-таки ищут, да? И ты только сейчас мне говоришь об этом?!

— Эй-эй! Я пока не знаю, что там происходит. Но в теории-то такой возможности нельзя исключать, правда? — Савва подходит ко мне и как с ребенка стаскивает кофточку. Я послушно поднимаю руки, с опозданием понимая, какого черта вообще творю.

— Ой! — скрещиваю на груди руки.

— Да, ой, — криво усмехается Савва, прохаживаясь бесцеремонным жадным взглядом по моему телу.

— Перестань! — отчаянно шепчу я. — Ты слишком на меня давишь!

— Эй… Ник… Посмотри на меня? Тебя успокоит, если мы сделаем это после свадьбы? Ну, ведь нет, я прав? Это один черт будет гражданская церемония. И с точки зрения религии мы все равно будем жить в грехе. А значит, что?

— Что? — сиплю.

— Какая разница, когда это произойдет? Посмотри на меня… — он касается моего подбородка пальцами, заставляя меня поднять глаза. — Мы же и так потеряли столько времени! Ну, что ты молчишь?

— Я не знаю, что сказать. Ты, наверное, прав. Просто… в меня вбиты другие установки, от которых не так-то просто избавиться.

— Давай так… Мы искупаемся, а там посмотрим, что из этого выйдет. Если ты почувствуешь, что не готова, я не стану ни на чем настаивать. — Савва отступает на шаг, протягивает мне руку, будто для того, чтобы рукопожатием скрепить наше соглашение. Я медлю. Отвожу руку от груди и вкладываю свою ладонь в его. Меня немножко колотит.

— Вот и хорошо. Смотри, и ванна как раз набралась.

Савва ободряюще мне улыбается, пожимает мои пальцы напоследок. Отвернувшись, быстро избавляется от одежды и первым переступает через борт. Я беру с него пример и тоже быстренько разоблачаюсь. Может, и лучше, что во мне плещется алкоголь. На трезвую сделать это мне не хватило бы смелости. К счастью, размеры ванны позволяют сохранить какое-никакое чувство контроля. Да и густая пена, как мне кажется, вполне надежно защищает меня от его глаз и моего торжества комплексов. В конце концов, Савва в последний раз видел меня обнаженной еще совсем девчонкой. Может, я и не слишком-то изменилась, но беременность все равно оставила на теле свой след. Грудь уже не такая упругая, кое-где на бедрах растяжки… Распугивая тараканов в моей голове, Савва ненавязчиво касается моей щиколотки.

— Ой!

— Да не напрягайся ты так. Я просто сделаю тебе массаж.

Чтобы не казаться ему еще большей недотрогой, чем есть, притворяюсь, будто в этом для меня нет ничего нового. Заставив себя расслабиться, откидываюсь на бортик. А Савва мнет мою стопу, хрустит пальцами, мягко проводит по центру стопы, отчего мне становится щекотно, и я рефлекторно дергаюсь, чуть с головой не уйдя под воду. Смеемся… Ладно, надо признать, это хорошо. Мне хорошо, если не думать о том, как это плохо со всех других ракурсов. Например, в глазах прихожан и коллег Анатолия. Можно тысячу раз сказать про себя, что мне теперь нет никакого дела до их мнения, но… Это вовсе не означает, что оно в ту же секунду на самом деле перестанет надо мною довлеть. Стоит об этом подумать, и все настроение испаряется в клубах пара. И в этот самый момент, когда я уже дергаюсь, чтобы отстраниться, Савва прикусывает косточку на моей ноге.

— Ой.

— Я тоже тот еще фут-фетишист. — Обхватывает большой палец губами, всасывает. Я в таком шоке, что ни слова не могу выговорить. Сижу, открывая и закрывая рот как рыба. А оно ведь невыносимо хорошо… Может, фут-фетишизм заразен? Или тот факт, что мне нравятся ласки Саввы, не обращает меня в его сомнительную религию?

— Савва!

— Нравится?

— Не знаю. У меня голова кругом.

— Надеюсь, это не давление.

— Ну, почему ты все время смеешься?!

— Для баланса и гармонии в семье. Хватит уже того, что ты чересчур серьезна.

— Если я так плоха, может, лучше нам сразу разбежаться?

— Ты не плоха. Не смей это говорить. Просто… я же понимаю, как там тебя обработали. — Неопределенно дергает головой. — Но со временем это пройдет.

— А тебя они тоже обрабатывали? — цепляюсь за его слова в первую очередь потому, что эта тема кажется мне безопаснее всех других.

— Угу. Сначала я поддавался. Потом встал на дыбы. Я… Знаешь, я же поэтому в основном и согласился на всю эту авантюру.

— В каком смысле? — моргаю.

— Ну, знаешь, как говорят? Лучший насильник — в прошлом жертва. Я не хотел испортить жизнь своему ребенку.

— Тебя били? — сердце мучительно сжимается. Почему-то я совсем не удивлена, что отец Михаил был на это способен.

— Пока я не окреп в достаточной мере, чтобы дать сдачи. Не смотри так. Теперь это неважно.

— А что важно?

— Будущее, которое мы сами построим. Ник…

— М-м-м?

— Ты же выйдешь за меня?

Глава 15

— А куда мы едем? Нет, ну какая же красота! — Ника сидит рядом со мной в машине и во все стороны вертит головой. Я все-таки везунчик. Погода меня еще ни разу не подводила. Градусник хоть и опускался ниже двадцатки, ощущалось это так, что Ника даже не поняла, насколько низкая на самом деле температура. Не то чтобы я всерьез думал, будто из-за морозов она передумает выходить за меня замуж, но все-таки. Порой лучше перестраховаться.

— В город.

— А зачем нам в город?

— Как это? За подарками! Ромка знаешь какой список написал?

— Нет. Мне он ничего не показывал. — Ника отрицательно машет головой. В ярко-голубой шапке с помпоном она выглядит совсем девчонкой. Может быть поэтому, находясь рядом с ней, я и сам чувствую, будто сбросил добрый десяток лет. А может, именно так ощущается счастье.

— Правда? — невинно улыбаюсь. — Ну, это я его надоумил, пока ты занималась глажкой.

— Хм… И где же он?

— Кто?

— Этот список.

— Так ведь дома остался. Мы сегодня вечером планировали отнести его в лес.

— Зачем в лес? — снова удивляется Ника.

— Затем, что там живут всякие милые зверушки-почтальоны. Что смотришь? Надо же заставить ребенка поверить в сказку. Ты так не считаешь?

Улыбка Ники вянет. Взгляд становится виноватым, как у нашкодившего котенка. Она откашливается и смущенно замечает:

— Савв, ему почти семь. Вряд ли он до сих пор верит в Деда Мороза.

— Как же? А список? — возмущаюсь я.

— Список он писал для нас, взрослых. В надежде, что увидев его хотелки, мы раскиснем и купим хоть что-то.

— Хм… — чешу в затылке. Сейчас я, конечно, мог бы загнаться на тему того, как много упустил в жизни сына, но скоро Новый год, скоро мы с Никой поженимся. О плохом как-то не думается. Я смеюсь. — Если так, то он очень умный, предприимчивый парень.

— Есть в кого, — намек в голосе Ники говорит сам за себя. Я улыбаюсь, так что еще немного, и рожа треснет. Я впервые узнал, как это — искать в ребенке себя. Находить собственные черты в каких-то совершенно неожиданных смыслах, и отличия — в каких-то других. Это занимательный процесс, который для большинства родителей начинается еще в роддоме. Мне же это до последнего времени было неведомо…

— Почту за комплимент.

— Почему я этому даже не удивлена? — усмехается Ника, снова беспечно отворачивается к окну и замирает, наконец, увидев нашу местную достопримечательность.

— Хочешь, остановимся?

Древняя церквушка, которая при советской власти уцелела каким-то чудом. Я знал, что Нике она понравится. Что бы та ни говорила о своем отречении… Нельзя одним махом перечеркнуть то, что составляло огромную часть тебя. И почему? Только потому, что Нике на пути встретились не слишком-то хорошие пастыри — муж и свекор?