Кира Буренина - Сказка для двоих

— Хорошо бы, — согласился Ермолаев, подтыкая себе за спину подушку.

— Вероника, я думаю, что мы с шефом будем решать дальше сами. Я виновата, я и буду сидеть до утра. А ты иди, у тебя глаза красные. Выброси все дурные мысли из головы, если бы что-то с папой произошло, тебе бы позвонили, верно? Так что не мучай себя, прими теплый душ и ложись, — ласково выпроваживала подругу Светлана.

Вероника заморгала, хотела что-то возразить, но потом кивнула и направилась к лифту.

Ермолаев сидел молча, откинув голову на спинку дивана. Цвет лица у него был нездоровый, кожа щек отвисла.

«Устал Потапыч, — подумала Лана и закурила. — Да и у меня глаза слипаются, вот-вот рухну, что же о нем говорить. Как мне перед ним стыдно… Он по-настоящему доверял мне. А я вот не оправдала надежд. Да при чем тут надежды! Интересно, а под суд меня могут отдать? — Лана даже вздрогнула. — Какой позор!»

— А вот и Ковалев! — встрепенулся Михаил Михайлович.

— А, вы все еще здесь? — бодрым голосом поинтересовался Ковалев, присел на банкетку и зевнул. — Устал зверски. клянусь честью! — поделился он, ослабляя узел галстука.

— А мы сидим, тебя ждем, — сообщил Ермолаев.

— Я понимаю, из-за часов, — поник головой Валера, — хотите, забирайте их все! Как говорится, унтер фир ауген, между нами говоря, они слова доброго не стоят!

— Мда… — Ермолаев нахмурился.

— Кстати, — Валера встрепенулся, — документ нашли?

— Нет… — Начальник отрицательно покачал головой.

— Лучше прятать надо было, — ухмыльнулся Ковалев, глядя на Светлану.

— Ты иди спать, — с усилием проговорил Ермолаев, уставившись на букет цветов в вазе на столе, — завтра у нас работа.

— Счастливо оставаться. — Ковалев легко поднялся с банкетки и, насвистывая, направился к лифту.

— Будем ждать Инну? — тихо спросила Светлана спустя пять минут.

— Я хочу дождаться. Тебе составлять мне компанию совсем не обязательно.

— Нет уж, позвольте остаться, Михаил Михайлович, — заявила Лана.

Время шло.

— Кажется, Инна? — Ермолаев кивнул головой в сторону двери и приподнялся с кресла.

Лана обернулась: в вестибюль входила молодая девушка в светлом плаще со спортивной сумкой на плече. Колесики зеленого чемодана не хотели двигаться по мраморному полу вестибюля, и девушка с усилием дергала чемодан, словно непослушного ослика, за кожаную петлю.

— Нет, ошиблись. — Ермолаев снова опустился на диван, снял с соседнего кресла еще одну подушку и засунул себе за спину.

— Михаил Михайлович, — Лана задумчиво проследила путь девушки к стойке регистрации, — а что мы будем делать с часами, которые умыкнул Ковалев?

Начальник дернул себя за мочку уха:

— А ведь он, в сущности, прав. Многие участники уезжают раньше и не получают подарков, которые мы традиционно раздаем в конце конференции. Вот почему мы ни разу не замечали ковалевских трюков.

— Михаил Михайлович, — медленно, словно раздумывая, проговорила Лана, — а ведь он прав и в другом смысле. Наши подарки непродуманные. Я уверена, что практически у всех участников они пылятся в кладовках.

— И что ты предлагаешь?

— А как вы поступали в том «Протоколе»?

— Ну, сравнила, — протянул Потапыч. — Представь: собирается наша делегация в Швецию. Туда заранее едет рабочая группа, чтобы обсудить регламент с соответствующими местными службами, в числе прочего упоминаются и подарки. Иногда у официальных лиц, у глав государств имелись свои собственные пожелания относительно подарков, и мы стремились их выполнять. Самое главное, что обмен подарками проводился не официальными лицами и не во время встречи и переговоров, а накануне сотрудниками протокольного отдела. Официальные лица просто благодарили друг друга за приятные подарки. Правда, бывали и исключения: один из ближневосточных нефтяных шейхов привез в подарок Брежневу золотую шашку с драгоценной инкрустацией. Да как вытащит ее в зале приемов, как взмахнет! Мы ужаснулись: зарубит генсека насмерть! Я тогда молодой был, а этот испуг до сих пор помню.

— Всем известно, что лучшим подарком Леониду Ильичу была спортивная машина. А что дарили мы, например, американцам?

— Хм, — Ермолаев хитро улыбнулся, — до чего же ты въедливая, Аркатова! Вытягиваешь из меня, можно сказать, сведения государственной важности!

— Ну и не надо. — Лана обиженно отвернулась.

— Ладно. Слушай: собрался Михаил Сергеевич в Америку с государственным визитом. А что Рейгану дарить?

Наша пэуппа съездила в Вашингтон, обсудила все детали, а потом стали голову ломать над подарком. Я попросил проводить меня в Овальный кабинет. Прошелся, осмотрелся — обстановка скромная, ничего лишнего. Вижу: в УГЛУ столик или полка, а на ней куча седел.

— Седел?

— Ну да, лошадиных седел, не в натуральную величину, конечно, но и не игрушечных. И ковбойские, и индейские, и мексиканские — каких только не было!

— И вы подарили седло?

— Точно. Заказали у кубанских казаков, а они уж расстарались: с инкрустацией, с плетением, очень красивое седло получилось. Подарили Рейгану — он был страшно доволен. Ну-ка смотри! Наша парочка идет. Слава Богу, жива и здорова!

Последнее замечание относилось к Инне, медленно ступавшей по мраморным плитам вестибюля под руку с пожилым мужчиной.

Ермолаев поднялся, застегнул пуговицу пиджака и двинулся паре навстречу. Светлана не слышала, что сказал Ермолаев немцу, но тот наклонил голову и подошел к диванчику, на котором сидела Светлана.

— Гутен морген, — первым поздоровался мужчина, и Лана эхом отозвалась:

— Морген!

Ермолаев протянул немецкому господину свою визитную карточку и получил визитку немца.

— Итак, господин Вальш, — голос Ермолаева звучал холодно и спокойно, — как вы объясните ваше неожиданное времяпрепровождение с нашей сотрудницей?

— Михаил Михайлович! — капризно воскликнула Инна.

— Помолчи! — Окрик Ермолаева прозвучал неожиданно грубо.

— Я так полагаю, что ваша сотрудница свободный человек и имеет право ходить куда угодно, с кем угодно и когда угодно? — осклабился немец.

— Ошибаетесь, — улыбнулся Ермолаев дежурной улыбкой, при этом глаза его смотрели холодно и с неприязнью. — Наша сотрудница — часть нашей команды. У нее есть задания, регламент, она за это получает зарплату. Представьте, что ваша секретарша в разгар рабочего дня отправится гулять с первым посетителем. Не явится она и на следующий день. А потом, заявив, что она свободный человек, придет получать зарплату. Инна приехала в Берлин работать, и даже ночью она обязана спать, потому что от ее ошибки на следующий день могут произойти разные неприятности. А почему? Потому что не выспалась. Я ясно выразил свою мысль, герр Вальш? И попрошу вас до конца мероприятия обращаться к Инне только по служебным вопросам.