Вирджиния Эндрюс - Шепот в ночи

– Вот они!

С облегчением, волной прошедшим по моему телу, я повернулась к Ричарду. Я увидела Ричарда, Мелани, миссис Бостон, Джулиуса и тетю Бет. Они спешили к нам. Джефферсон выпрямился и открыл глаза. Вид миссис Бостон его успокоил.

– Где мама? – спросил он.

– О, дорогой малыш, – произнесла миссис Бостон.

– Моя мама? – спросила я ее. – Папа?

Она покачала головой. Джефферсон снова зарыдал, на этот раз громче, и его рев, такой пронзительный, разносился тем же самым ветром, который уносил это страшное облако. Миссис Бостон обхватила его и, утешая, покрыла его лицо поцелуями.

Мои ноги стали как резиновые, а голова – такой легкой, что она мне казалась воздушным шариком, который может оторваться, и его унесет вместе с дымом или криками Джефферсона.

– Кристи, – простонала тетя Бет.

– Где они? – спросила я, затаив дыхание. – Они не вышли?

Она покачала головой.

– Где они?! – закричала я.

– Их нашли вместе… в подвале, – сказала тетя Бет и закусила губу. Ее глаза покраснели и опухли от слез. – О, Кристи, – добавила она и разрыдалась.

Мне показалось, что мои ноги испарились, превратившись в воздух, затем то же произошло с телом, шеей, пока не осталась одна голова, которой теперь не на чем было держаться.

Мои ноги подкосились, и я медленно опустилась на землю, почти как те воздушные шары на моем дне рождения, которые все опускались и опускались. Мир вокруг меня, который когда-то был разноцветным, волшебным и чудесным, лопнул как мыльный пузырь, и все погрузилось во мрак.

– С ней все будет в порядке, – услышала я чей-то голос. Мне казалось, что мои глаза открыты, но вокруг было темно. – Просто дайте ей некрепкого, сладкого чая и немного тостов. Подобная эмоциональная травма может быть разрушительной для организма, как и телесное повреждение. Но она молодая и сильная. Она выздоровеет.

– Мама?

– Она просыпается, – услышала я голос тети Бет.

– Да. Подержите холодный компресс у нее на лбу подольше.

– Мама?

Темнота начала рассеиваться. Она отхлынула как волна, и на ее месте я увидела потолок своей комнаты, а затем и стены. Я медленно огляделась в надежде увидеть заботливое, полное любви мамино лицо. Но я увидела только тетю Бет и доктора Стенли, нашего семейного врача. Он улыбнулся и кивнул. Пряди его светло-русых волос нависали на лоб и почти закрывали глаза. Как обычно, ему срочно нужно было подстричься. Однажды я говорила маме, что доктор Стенли напоминает мне пуделя. Она засмеялась и призналась, что ей – тоже.

– Он очень хороший доктор и приятный человек, но не очень-то заботится о своей внешности, – признала она. В своих воспоминаниях я так отчетливо слышала ее голос, что была уверена: она где-то в комнате.

– Где мама? – спросила я, повернувшись, чтобы все осмотреть. Я едва могла говорить, мое горло болело, а на груди, казалось, в течение нескольких часов лежало что-то тяжелое. Когда я не обнаружила маму, я подняла голову с подушки, и в тот же миг комната закружилась перед моими глазами. Я застонала и закрыла глаза.

– Не нужно так переживать, Кристи, – посоветовал доктор Стенли. – У тебя был сильный эмоциональный шок, и ты потеряла сознание.

– Я так устала, – сказала я или, может быть, подумала.

Я не была уверена, что кто-нибудь слышит мои слова. Но я почувствовала, как тетя Бет взяла мою левую руку в свою, и я, открыв глаза, увидела ее рядом с собой. Она слабо улыбалась, и ее глаза опухли от слез. Она мне казалась еще более похудевшей. Ее нос и скулы заострились. Ее обычно послушные волосы торчали в разные стороны.

– Тетя Бет, – сказала я. Она закусила губу, а на ее глаза навернулись слезы. – Мои папа и мама… уже никогда не выйдут?

Она покачала головой. Мне показалось, что я получила удар в живот. Мое тело сотрясли рыдания.

– Ну, ну, Кристи, – сказал доктор Стенли. – Тебе нужно держаться, дорогая. Ты же не хочешь довести себя до такого состояния, когда будешь не в силах помочь своему младшему брату, правда?

– Где он? – быстро спросила я. – Где Джефферсон?

– Он в своей комнате, дорогая, – сказала тетя Бет. – Он спит.

– Но он скоро проснется, и ты будешь ему очень нужна, – предупредил доктор Стенли. – Ему сейчас нужна старшая сестра. А теперь ты немного отдохнешь. Попробуй выпить немного чая, поешь тостов с желе. Впереди тебя ожидают трудные и мучительные дни, Кристи. Тяжелая ноша свалилась на твои хрупкие плечи. Ты понимаешь? – спросил доктор Стенли. Я кивнула. – Хорошо. Мне ужасно жаль, что тебе пришлось испытать это горе, эту трагедию. Я буду здесь, чтобы оказать тебе помощь, как только будет нужно.

Я снова посмотрела на него. Мама его любила и верила настолько, что доверила ему здоровье нашей семьи. Мама захотела бы, чтобы я его слушалась, подумала я.

– Спасибо, доктор Стенли, – прошептала я. Он снова улыбнулся и вышел.

– Расскажи мне, что произошло, тетя Бет, – попросила я, как только мы остались одни.

– Я не знаю всех подробностей, – начала она. – Что-то взорвалось в подвале, когда там был Джимми. Тут же возник пожар. Дым проник в оставшуюся часть отеля, и включилась сигнализация. Постояльцы были выведены на улицу. Филип был везде: метался по коридорам, стучал в двери, помогал людям. Мы с твоей мамой помогали выводить людей из вестибюля, и когда были уверены, что все эвакуированы, мы покинули вестибюль сами. Огонь так быстро распространился, что мы видели языки пламени в глубине вестибюля. Когда мы вышли на улицу, Дон позвала Джимми и поняла, что он остался в отеле. Она обезумела. Пожарные тогда еще не приехали, но полиция была уже на месте. Один из полицейских попытался ее остановить, не дать ей войти в отель, но она вырвалась из его объятий и бросилась в отель через главный ход, крича, что она должна найти Джимми. Больше я ее не видела, – добавила она и зашлась в беззвучных рыданиях.

– А потом? – спросила я, решив выяснить до конца.

– Потом, когда удалось проникнуть в подвал, пожарные нашли их там. Твоя мама нашла Джимми, но они оказались в ловушке. Твои родители умерли, прижавшись друг к другу, – закончила она и глубоко вздохнула. – Филип опустошен, – продолжала тетя Бет, казалось, она говорит, находясь под гипнозом. – Он бредит о крахе, потере веры. Он в таком гневе, что никто не смеет приблизиться к нему.

Я закрыла глаза. Может, если сильно зажмуриться и до боли стиснуть свое тело, я смогу прогнать этот кошмар. Через мгновение я открою глаза, и будет яркое солнечное весеннее утро. Ко мне в любой момент может ворваться Джефферсон, думала я, а следом за ним мама, упрашивая его оставить меня в покое и идти одеваться. Да… да.

– Как она? – спросила стоящая в дверях миссис Бостон, и мои грезы улетучились.