Стрелы сквозь Арчера - Нэш Саммерс

кухню наполнил сладко-солёный запах тающего масла.

Поставив локоть на стойку, я подпёр рукой подбородок и просто смотрел. Больше делать было нечего. От этого маленького факта у меня тянуло сердце. Я скучал по бегу. Мне хотелось бы находиться снаружи, пробираться через густой лес, топать по грязи, чувствовать жжение в лёгких из-за свежего морозного воздуха.

Пока шли минуты, и я всё больше и больше сосредотачивался на своём ослабленном состоянии, несчастье внутри меня клубилось всё гуще.

— Вам всегда нравилось готовить? — спросил я у Мэллори.

Он заворчал в ответ.

— Нет. Пришлось научиться после смерти матери Дэнни. До этого я едва ли мог приготовить тост, не спалив его до углей. Моя жена — она была семейным поваром. Всегда готовила эти потрясающие блюда, соединяя продукты, которые я никогда не считал совместимыми на вкус.

— Мне жаль.

— Не стоит. Некоторые из моих лучших воспоминаний теперь связаны с тем, как я готовил для Дэнни на этой кухне. Но я скучаю по её готовке. Чего бы я только не отдал ради ещё одной тарелки…

Он резко остановился.

Я не упустил напряжение в его плечах, то, как он опустил голову и с какой силой схватился за край тумбочки.

— Так какой у вас магазин? — спросил я.

Он ничего не сказал.

— Мэллори? — надавил я.

Через несколько секунд он повернулся ко мне.

— Прости. Что?

— Какой у вас магазин? Дэнни говорил, что у вас свой бизнес. У меня, эм, никогда не было шанса спросить, чем вы занимаетесь.

— Оу, — он вытер руки о свои джинсы. — Я столяр. Делаю мебель.

— Правда? — я наклонился ближе. — Последний раз, когда мы были здесь, я восхищался стульями, шкафчиками и обеденным столом. Их вы сделали?

Часть напряжения, казалось, ускользнула.

— Да, — застенчиво улыбнулся он.

— Как вы научились?

— Меня научил отец.

— Вы учили Дэнни?

Он рассмеялся.

Так что я сказал:

— Верно. Глупый вопрос.

— Чтобы быть столяром, нужно много времени и терпения. Ты так не подумаешь, но нужны мягкие прикосновения и немного изящества. У моего сына много фантастических особенностей, но я уверен, что терпения или изящества в этом списке нет.

Повернув голову, я выглянул в окно на сугроб, собравшийся у дома.

— Мой папа научил меня стрелять.

— Да? — он посмотрел на меня через плечо. — Каково это?

— Это эйфория.

Его брови опустились ниже над глазами, но он не сказал то, что хотел. Это было написано у него на лице.

— Я никогда в жизни не стрелял.

— Нет?

Мэллори покачал головой.

— Никогда даже не держал оружие и не видел вблизи.

— А хотелось когда-нибудь?

— Не особо.

— Это не для всех.

— Но для тебя?

— Ещё как для меня.

— Не мог сказать, что я понимаю привлекательность этого. Дело во власти?

Я мгновение подумал об этом.

— Нет. Не для меня. Дело в контроле. В том, чтобы видеть, что что-то знакомое так далеко и всё же так близко. Это тяжело объяснить.

Следующие несколько минут Мэллори молчал, будто обдумывал то, что я сказал. Он достал из шкафчиков посуду, разложил на тарелки яичницу и нарезанные помидоры и посыпал их солью и перцем. Сбоку на моей тарелке лежал тост с маслом, ещё один с джемом и ещё один с арахисовым маслом.

— Спасибо, — сказал я, когда он поставил передо мной тарелку.

— Всегда пожалуйста.

— Вы всегда меня кормите.

— Так поступают родители. Это у нас в крови.

По какой-то причине, это вызвало у меня нерешительность.

— Не знаю. Наверное, я просто не думаю так о вас.

— Как о родителе? — он поставил передо мной стакан апельсинового сока и ещё один рядом со своей тарелкой.

— Да. В смысле, я знаю, что вы отец, но не мой.

Он на мгновение сосредоточил на мне свой недрогнувший взгляд, а затем улыбнулся.

Глава 10

— Ау.

— Прости, — поморщившись, сказала Шина, мой новый физиотерапевт, с аурой сочувствия. — Но ты везунчик. Твоя нога заживает невероятно быстро. Связки слабые, но улучшения на лицо.

— А рука?

— Сегодня мы сосредоточимся на твоей ноге, — с пустым выражением лица сказала она.

Я сидел в физиотерапевтической зоне клиники, за неимением лучшего слова. Здесь они держали всё своё оборудование, в этой одной большой комнате. Может, это должно было подбадривать пациентов, которые видели, как добиваются успеха другие. Или, может, это из-за того, что клиника была маленькой и одной из немногих в Банфе.

Гипс сняли в больнице два дня назад. Вид моей ноги одновременно приносил удовольствие и ужас. Она была настолько бледнее, чем раньше, и не хватало мышечного тонуса. Но пока она работала…

Шина положила руку над моим коленом, на бедро, и осторожно обвила пальцами другой руки мою лодыжку сзади. Когда она медленно потянула вперёд, я задержал дыхание, стараясь не поморщиться от боли.

— Некоторое время будет больно. Но ты должен её растягивать. Мы будем начинать растягиваться, когда ты здесь, но в другое время оставаться на костылях. Скоро мы сможем недолго ходить и разрабатывать твоё колено на велотренажёре.

Я кивнул.

— Конечно.

Она улыбнулась и протянула мне костыли после того, как помогла встать. Я оперся на них и начал скакать к двери, пока Шина шла рядом и рассказывала о следующем приёме.

Когда мы вышли через двери и подошли к залу ожидания, я увидел Мэллори, который читал журнал по декору дома. На кратчайшие секунды, моя грудь сжалась.

А затем он поднял взгляд и усмехнулся мне.

Мэллори встал, его большое тело выглядело почти комично огромным в крохотной приёмной. Сегодня его выбор пал на чёрно-красную фланелевую рубашку с золотистыми пуговицами спереди. На нём были джинсы типичного синего цвета, а на лице борода недельной давности.

— Привет, — произнёс он, походя и вставая рядом со мной.

— Привет. Вычитал какие-нибудь хорошие узоры для занавесок?

— В этом году в моде цветочная тема.

— А когда она не в моде?

— Мистер Харт? — спросила секретарша, прерывая наши подшучивания. Я сделал последние несколько шагов вперёд, чтобы опереться на стойку. — Шина сказала, что ваш следующий приём будет через два дня. А следующий через три дня после него, примерно в это же время.