Шалунья - Софи Ларк

моего, и вообще-то он довольно хорош в своем деле — несмотря на то, что родился с серебряной ложкой размером с Манчестер во рту. Но он стартовал в пяти футах от финишной черты и ведет себя так, будто пробежал марафон, и это меня очень бесит.

Блейк стала такой неподвижной, что кажется, будто она почти не дышит. Она нервничает, что он подумает? Или что подумаю я?

— У меня свидание, — говорит она, и это почти то же самое, что она сказала мне.

— Я вижу. — Десмонд ухмыляется. — Рамзес. Не думал, что ты из тех, кто делится.

Мне хочется заехать кулаком в середину этого ухмыляющегося лица, но я бы предпочел, чтобы меня не выгнали из одного из моих любимых ресторанов.

Вместо этого я улыбаюсь ему в ответ.

— Я совсем не против поделиться. Тебе нужны советы по акциям? Тяжелый квартал для MaxCap — ты едва обошёл рынок.

Это слишком просто. Десмонд становится жестким и злым, что означает, что он уже проиграл. Я перевожу взгляд на Блейк, чтобы убедиться, что она тоже это видит, и ловлю улыбку, которую она пытается спрятать. О да, ей нравится, что я вставляю ее бывшему.

Десмонд оправляется от смеха, который умеет издавать только сын виконта, — напыщенного "а-га".

— Что за новые денежные штучки. Мы не ведем счет годовым доходам, мы ведем счет объемам. Нетрудно совершать движения, когда у тебя под управлением сумма, равная объему мелкого дневного трейдера. Приходите ко мне через десяток лет или около того, и мы поговорим о результатах.

Спокойный голос Блейк прорезал меня насквозь.

— Судя по моему опыту, Десмонд, еще через десять лет ты вообще не сможешь работать.

Рот Десмонда морщится, как анус.

Мой смех гораздо более искренний, чем его. — Это правда, Дес? Им придется добавить ED к твоему фамильному гербу?

Он в ярости, но не сводит глаз с Блейк, даже когда я издеваюсь над ним прямо в лицо.

— Очень забавно. — Он подходит к ней ближе. — Давай спросим моих соседей, как тебе понравилось наше время вместе — они все слышали.

Я поднимаюсь со стула и встаю прямо перед ним, прежде чем Блейк успевает ответить, загораживая Десмонду каждый дюйм обзора ее очаровательного воскресного наряда.

Головы поворачиваются. А мне плевать.

Все силы уходят на то, чтобы не сжать руки в кулаки.

— Не знаю, что это с вами, британцами, которые никогда не знают, когда нужно уходить. Ты здесь никому не нужен — понял?

Десмонд кривит губы. — Ты выставляешь себя дураком, Рамзес.

— Я не тот, кто врывается на чужое свидание.

Я поворачиваюсь, чтобы подмигнуть Блейк и дать ей понять, что прекрасно понимаю, каким яростным лицемером я себя веду в этот момент. Ямочка Блейк подмигивает в ответ, она прикусывает губу, стараясь не улыбаться.

Глаза Десмонда мечутся между нами. Его рот принимает горькие формы.

— Ты узнаешь, какая она на самом деле.

Он уходит, полностью покидая ресторан.

Блейк смотрит ему вслед. Она выглядит бледной и слегка подташнивает, когда я снова занимаю место напротив нее.

Чтобы растопить лед, я говорю: — Надеюсь, он прав.

Она нервно смеется. — Что ты имеешь в виду?

— Я хочу узнать, какая ты на самом деле. Я хочу знать о тебе все.

Это не совсем успокаивает ее. Она делает несколько глотков своего "Shiraz".

Я жду, пока она опустит бокал.

— Что между вами произошло?

Она качает головой, устремив взгляд на скатерть. — Я не хочу говорить о Десмонде.

Это проблема, потому что после этой короткой встречи у меня накопилось около тысячи вопросов.

Я начинаю с того, который беспокоит меня больше всего:

— Ты любила его?.

Ее глаза встречаются с моими. У Блейк зеленые глаза, в которых много оттенков — зеленые, как новые листья, как изумруд, как олива — и все они смешаны вместе в виде звездного неба.

— Я так и думала.

Не могу понять, ревную я больше или меньше.

— Ты…

— Почему тебя это волнует? — перебивает она. — Какая разница, что случилось с Десмондом?

— Я же говорил тебе, — улыбаюсь я. — Я хочу быть твоим любимчиком.

— Что ж, считай, что место обеспечено. Я бы предпочла никогда больше не видеть Десмонда, пока жива. — Ее улыбка снова проскальзывает по лицу, а бровь поднимается так, как это бывает, когда она собирается сказать что-то неприличное. — Давно я так не радовалась свиданию, как сейчас…

Я позволил своему колену прижаться к ее колену под столом. — Чему ты радуешься?

Ее губы раздвигаются, дыхание становится глубже.

Она шепчет: — Я хочу заблудиться с тобой.

Что-то теплое расширяется в моей груди. Весь вчерашний день, пока в моем мозгу роились все нужды, возможности и неудачи, я все время возвращался к тем двум часам, когда Блейк была в костюме кошки, когда я вообще не думал о работе.

Я всегда думаю о работе.

Кроме тех случаев, когда я с ней.

Я тянусь под стол, чтобы провести рукой по ее бедру. — Чего мы ждем?

— Нашу еду, — смеется Блейк.

— Давай возьмем ее с собой.

8

РАМЗЕС

Вернувшись в пентхаус, мы, не обсуждая, ставим наши коробки с едой в холодильник.

Блейк проскальзывает в гостевую комнату, где я уже разложил на кровати новенький костюм-кошки.

— У тебя что, целый шкаф таких припрятан? — спрашивает она.

— Я определенно могу достать еще.

Вообще-то, это я собираюсь сорвать с нее эту штуку, но сначала хочу увидеть ее на ней. Заставить Блейк нарядиться кошкой может быть самой умной идеей в моей жизни — она выглядела так чертовски сексуально, что я чуть не врезался в полицейского на скорости, возвращаясь в свою квартиру.

So Pretty — Reyanna Maria

Она появляется, ошеломляя меня снова и снова. Намеки на ее тело сквозь прозрачный костюм гораздо сексуальнее, чем простая нагота. Каждый поворот и изгиб открывает что-то новое.

Жемчужный ошейник сверкает в призрачном гроте ее длинных темных волос. От одного прочтения имени “Шалунья” на ее бирке у меня в голове поднимается жар.

Она уже оделась в образ, как в костюм: медленные, чувственные шаги на носочках, покачивание бедер. То, как она двигается, как стоит, как украдкой смотрит на меня, становится пугливым и кошачьим.

Когда на ней этот костюм, она — моя маленькая шалунья.

Она прислонилась к кухонной стойке, положив подбородок на руку, ее острые ногти вонзаются в кончики перчаток без пальцев.

Я говорю: — Ты выглядишь голодной.

Она улыбается, ее глаза