Джилл Шелдон - Забыть о мести

Сладостно-свежий вкус ее губ сводил Томаса с ума. На его пути встречалось много женщин, но ничего подобного он еще не испытывал. Этот поцелуй окончательно лишил его самообладания и обнажил душу: месть, корысть — разве это главное в его жизни?

Хлоя, тихо застонав, выгнулась, и Томас с ужасом осознал, что хочет навсегда забыть о мрачных тайнах, о том, что не имеет права никому доверять, о своих обидах… Сейчас он желал лишь целовать ее.

Томас нежно прикусил ее нижнюю губу, и Хлоя приподняла голову, словно требуя новых ласк. Он снова припал к ее рту и с необъяснимым восторгом ощутил ответную дрожь. И тогда рванул Хлою к себе, сжал так, что острые твердые соски уперлись ему в грудь. Он просунул ладонь между спиной Хлои и стеной и притиснул ее упругие бедра к своим. Она, закрыв глаза, все теснее прижималась к его затвердевшей плоти, но Томас еще не верил, что они могли зайти так далеко. И всего лишь после одного поцелуя! Он прильнул губами к ее шее, отодвинул ворот жакета…

Резкая трель телефонного звонка отрезвила их. Хлоя испуганно забилась в его объятиях, и Томас, выругавшись, медленно отступил. Она поспешно схватила трубку.

— Привет, па, — поправляя жакет и смущенно одергивая юбку, сказала Хлоя.

Ее широко раскрытые глаза не отрывались от Томаса. Никогда прежде женщины не смотрели на него так… доверчиво и невинно. Неловко поежившись, он отвернулся, но не мог не слышать того, что она говорит.

— Да, я знаю, что он приехал навсегда, — пробормотала она срывающимся голосом, и Томас резко обернулся. Хлоя отвела глаза, и он понял: они говорили о нем. — Этого я не сделаю. Он мой друг.

Она вздохнула, наклонившись, погладила Гарольдину и терпеливо выслушала привычную тираду насчет недопустимости ее поведения. Отец уже в который раз повторил, что давно пора найти приличную квартиру, нанять еще одну повариху, чтобы не трудиться, в кафе с утра до вечера, а еще лучше — подыскать приличную работу, как у сестры… Словом, перестать быть собой, с тоской думала Хлоя, и превратиться в самодостаточную женщину, какой ее и хотели видеть родители…

Сморгнув навернувшиеся на глаза слезы, Хлоя выпрямилась и, чтобы не дослушивать проповедь до конца, торопливо сказала:

— Мне жаль, что ты так считаешь, но волноваться не из-за чего. Никто не причинит мне зла. — Встретившись глазами с Томасом, Хлоя перевела дыхание. — Мне нужно идти, па. Пожалуйста, не тревожься.

Она повесила трубку, и Томас смог наконец перевести дыхание.

— Насколько я понимаю, тебя предупредили насчет страшного серого волка.

— Он боится неприятностей. Считает, будто ты специально приехал, чтобы обрушить на головы горожан всякие беды. — Хлоя нервно засмеялась. — Ну там, побить витрины в магазинах, взорвать пару домов…

Кажется, у старого негодяя отличное чутье!

— А как по-твоему, почему я здесь?

Лицо Хлои осветилось милой, почти детской улыбкой, и у Томаса заныло в груди. Она подошла совсем близко, но не стала дотрагиваться до него.

— Наверное, для того чтобы наконец примириться с прошлым, разве нет?

Какая слепая вера, подумал он, отступая. Жаль, что придется ее разрушить, ведь уничтожив Хизер Глен, он нанесет Хлое смертельную рану. В нем еще оставалось достаточно человечности, чтобы проникнуться к ней состраданием.

— Я уже объяснял, у меня здесь дела.

— Ты мог бы заниматься делами где угодно. Говори, что хочешь, но я не могу представить, чтобы ты без достаточно веских причин вернулся сюда.

Если бы она только знала… Но сколько лет прошло с тех пор, когда она была одной из немногих, кто не обвинял его во всех грехах. Да и теперь десятки служащих Томаса старались держаться от него на расстоянии и работали в его фирме лишь потому, что он нанимал только профессионалов высокого класса и платил им куда больше, чем другие. А вот Хлоя не опасалась его. Однако Томас вовсе не был уверен, что это так уж хорошо.

— Насколько я поняла, ты банкир, — продолжала она, склонив голову набок и необычайно серьезно изучая Томаса. — Но мне-то, по крайней мере, мог бы довериться? Я просила о займе чуть не год назад. Ты до приезда в Хизер Глен знал, кому принадлежит «Домашняя выпечка»?

— Но ты могла хотя бы проверить, у кого собираешься брать кредит, — парировал Томас.

Хлоя болезненно поморщилась.

— Говоря по правде, у меня просто не было выхода.

Он уже знал это, знал, в какое отчаянное положение попала Хлоя, когда он, как она, наверное, думала, пришел на выручку. Собственно говоря, Томас на это и рассчитывал.

— И ты все еще злишься?

— Злюсь? — раздумчиво повторила Хлоя. — Нет, скорее разочарована.

— И все же целовала меня.

Хлоя смущенно потупилась.

— Одно другому не мешает.

— Ты все еще разочарована?

Он шагнул ближе, ощущая, как в брюках нарастает напряжение, и с наслаждением представляя, что может больше всего понравиться Хлое и как…

— Мяу.

Нервный смешок снова сорвался с губ Хлои. Подняв котенка, она потерлась о него носом.

— Голодна, малышка?

— Ты все еще держишь у себя это существо?

— У этого существа есть имя и чувства.

Она погладила крохотный рыжий комочек. Светло-голубые глаза серьезно уставились на Томаса. Котенок все еще был до ужаса тощим и жалким. Гарольдина цеплялась за руки Хлои и тоскливо мяукала.

Хочет есть… Томасу слишком хорошо было знакомо это ощущение невыносимого, отупляющего голода, когда за целый день во рту не оказывалось и крошки. И страха. Страха, что не сумеешь раздобыть еды.

И тут с Томасом снова произошло нечто странное — он вдруг осознал, что прекрасно понимает это беззащитное создание и сочувствует ему. Напрасно Томас напоминал себе, что это всего лишь кошка. Не малыш, который способен украсть, лишь бы утолить невыносимый голод. Однако в нем нарастало желание броситься в кухню, открыть холодильник и наполнять раз за разом мисочку Гарольдины, пока ее животик не станет волочиться по полу.

— Рассуждай, как хочешь, — сухо заметил он, намеренно отводя глаза от кошки, чтобы немного прийти в себя. — Ему нельзя здесь оставаться.

— Ей, — поправила Хлоя. — И с каких пор ты стал таким строгим приверженцем правил?

— Правила и законы все обязаны выполнять.

— В детстве правила для тебя существовали лишь затем, чтобы их нарушать, — фыркнула Хлоя.

— Это было давно.

— И ты настолько изменился? — Хлоя засмеялась и покачала головой. — Не думаю, Томас. В глубине души ты все тот же упрямый и своенравный мальчишка.

Ей наконец удалось достать его. Томас решительно, безжалостно похоронил ту кошмарную часть своего прошлого и не желал, чтобы ему о ней напоминали. И уж во всяком случае не хотел, чтобы его сравнивали с тем мальчишкой, каким он был тогда. Слабым, зависимым, отчаявшимся. Он давно переменился и никогда уже не будет ни на кого полагаться, кроме себя.