Хайди Маклафлин - Навсегда моя (ЛП)

Хотя Лиама принесло в город без предупреждения.

— Я просто хочу поговорить, Джози. Мы можем вести себя как взрослые?

Стоит мне обернуться, как я тут жалею об этом. Впервые я вижу его таким, какой он есть на самом деле. Его руки обнажены, и мне, наконец, видны все его татуировки — конечно, до этого я и не пыталась их рассмотреть, просто мне было любопытно. Я сосредотачиваюсь на них, прежде чем позволить своему взгляду скользнуть дальше. У него все такие же, как и в школе, рельефные руки, но сейчас, наверно, даже больше. Джинсы, поношенные и, похоже, дорогие, не те Левис, которые он носил, когда мы встречались, свободно сидят на талии. Даже с ремнем кажется, будто они вот-вот сползут, если он не будет осторожен.

Он смотрит на меня, когда наши взгляды встречаются, и улыбается, но без самодовольства, как раньше. Он знает, что я его рассматриваю, и позволяет мне это делать, даже не показывая вида.

Никогда не думала, что татуировки — это так сексуально. Но глядя на Лиама, я задаюсь вопросом, есть ли у него еще те, которые мне не видны, и мне хочется спросить у него об их значении.

— У тебя есть... — я замолкаю. Этот вопрос — черта, за которую я не готова переступить.

— Есть что?

— Ничего, неважно, — качая головой, говорю я. Поднявшись по ступеням, я оставляю его стоять на тротуаре. Захлопываю дверь ногой, фактически отгораживаясь от него.

— Джози, — говорит он так тихо, что у меня чуть не разбивается сердце. Я скучаю по этому голосу, и вот он здесь, звучит у меня в голове. Мне хочется закричать, чтобы он убирался. — Прости за то, что произошло. Мне хотелось спросить о том, что ты сказала.

Я запускаю пальцы в волосы, пока он разговаривает с моей спиной. Когда он дотрагивается до меня, мне хочется растаять и свернуться в его объятьях, но это прежняя я. Нынешняя же разворачивается и смотрит на него со злостью и ненавистью в глазах, и он это понимает, потому что отступает назад и встряхивает головой.

Я приподнимаю брови, давая понять, что он может продолжать.

Лиам делает глубокий вдох и смотрит на меня, а потом опускает взгляд в пол. Он теребит нижнюю губу, а я борюсь с желанием отвести от губ его руку и переплести наши пальцы, как раньше.

— Ты сказала, что пыталась сообщить мне о Ноа. Знаю, что я поменял номер телефона, а этого делать не нужно было, но ты сказала, что пыталась, и мне хотелось бы знать как.

— Почему я должна тебе говорить? — защищаясь, я скрещиваю руки на груди.

— ДжоДжо, я прошу тебя дать мне шанс. Я знаю, что все испортил, но тебя там не было, и ты ни черта не знаешь, через что я прошел. — Лиам начинает мерить пол шагами и теребить свои волосы. — Стресс и одиночество, я просто...

— Изменил? — перебиваю я.

Он вскидывает голову, но я уже знаю ответ раньше, чем он произносит слова:

— Никогда, — шепчет он. — Я никогда бы не проявил по отношению к тебе такого неуважения. Когда мы были вместе, я никогда не смотрел на других девушек так, как смотрел на тебя.

— Ты бросил меня. Очевидно же, что меня тебе было недостаточно.

— Господи, ты вообще себя слышишь? Дело было не в тебе, а во мне и том, как я изменился.

— Думала, что ты придумаешь что-нибудь получше, учитывая то, как гениально обращаешься со словами. Почему бы тебе просто не сказать мне, что ты был несчастлив?

— Потому что это не так, я чувствовал, будто... будто я задыхаюсь.

Глава 15

Лиам

Я не хотел ей этого говорить, потому что знал, что не выдержу ее вида в таком состоянии. Она опускает глаза, отступает назад, ее грудь вздымается и опадает, когда она пытается перевести дыхание. От этого зрелища у меня разбивается сердце — оно хуже того вечера, когда я бросил ее. В тот вечер я выбрал путь труса.

— Я так рада, что ты здесь. Ты, должно быть, устал.

Ее руки находят мои, она пытается затащить меня в свою комнату в общежитии, но я не двигаюсь с места.

— Не хочешь зайти?

Хочу, но не могу. Если я войду, то никогда не уеду, и ничего не изменится. Моя жизнь так и будет идти по одной и той же схеме, а если я ее не изменю, то сойду с ума.

Я слегка качаю головой, но этого достаточно, чтобы привлечь ее внимание.

— Что-то не так, Лиам?

У меня перехватывает горло, сердце... кажется, что оно сейчас выскочит из груди. Я знаю, что поступаю правильно, но почему же так ужасно себя чувствую?

— Я бросил колледж.

На ее лице вспыхивают первые признаки гнева. Я отклонился от плана. От чисто американского плана, согласно которому я становлюсь футбольным игроком НФЛ, мы живем в тихом районе, растим двух детей, мальчика и девочку, а она ездит на мои игры и ни одну не пропускает, потому что она моя личная чирлидерша.

— Ясно, и почему?

— Я... э-э... я не могу...

— Не можешь что? Малыш, ты меня пугаешь. Заходи, и мы поговорим об этом. Мы позвоним твоему тренеру и все уладим.

Меня накрывает чувство облегчения, когда она говорит «мы позвоним твоему тренеру». Именно этого я и не хочу и знаю, что принял правильное решение. Я больше не хочу играть в футбол.

— Я больше не могу быть с тобой, Джозефина, — говоря эти слова, я не смотрю на нее. Я разворачиваюсь и ухожу, игнорируя ее голос, зовущий меня по имени. Я бегу по коридору, лавируя между людьми, ставшими свидетелями нашего разрыва.

Мне хочется шагнуть вперед и заключить ее в свои объятья, сказать ей, что в тот вечер я совершил самую большую ошибку в своей жизни, оставив ее здесь. Мне нужно было ворваться к ней, собрать сумки и забрать ее с собой. Два дня поездки в Лос-Анджелес прошли бы гораздо лучше, если бы по ночам я обнимал ее, пока мы спали в грузовике. Мой завтрак, состоящий из чипсов «Доритос» и колы, стал бы лучшим, потому что она разделила бы его со мной.

Но вместо этого я два дня провел за рулем с текущими по лицу слезами, потому что совершил самую ужасную вещь, которую когда-либо делал. Я разбил свое собственное сердце, когда сказал, что все кончено.

— ДжоДжо...

Она вскидывает руки, и я замолкаю. Стоит ей поднять взгляд, как тот вечер возвращается. Макияж, черный и трагичный, растекается по лицу, оставляя дорожки боли, разрушающие ее красоту.

— Из-за чего столь важного ты бросил меня?

Я вздыхаю. Не знаю, как ей объяснить Бетти и день, изменивший мою жизнь.