Катерина - Сандра Бушар

и промычала: – Когда-нибудь ты найдешь того самого, влюбишься по самые уши, расслабишься, и он поступит с тобой так же жестоко, как Макс со мной. Ты придешь ко мне за поддержкой, а я отвернусь, поняла?

«Я больше не смогу полюбить!», – вдруг осознала я трезво и четко. Нежная и по-юношески глупая Катя умерла в том домике, глядя на обнаженные тела своей подруги и любимого. Той девушки уже нет. Новая просто не способна на чувства. Новая Катя больше не верила мужчинам.

Оля вернулась к работе, чему я была искренне рада. Но не прошло и пяти минут тишины, как снова зашелестел песок. На этот раз шаги были тяжелее. Я решила, что девушка возвращается с боевым настроем.

– Перестань, пожалуйста, меня преследовать, – попросила я, когда гость приблизился. – Я хочу побыть одна.

Тишина. Никакого ответа. В недоумении стянув очки, я обернулась. Это был насупленный Семен.

– Прости. Я думала, это кое-кто другой, – виновато скривившись, я отложила книгу и присела на шезлонге. Давая понять, что вся во внимании. – Что-то случилось?

От моих слов глаза Семена загорелись, хоть он и старательно пытался сдерживаться. Кратко взглянув на Ольгу, отпускающую мороженное трем детишкам, он льдом разрезал воздух:

– Она тебя беспокоит? Только одно твое слово…

Уж не знаю, что он мог с ней сделать, но проверять не хотела, поэтому поспешила заверить:

– Все хорошо, мы обо всем поговорили.

– Отлично, – деловито кивнув, Семен присел на шезлонг напротив и впился в меня странным взглядом. Это длилось достаточно долго, чтобы я начала нервничать. Наконец, видимо решив, что недостаточно собирался с мыслями, он отвернулся к реке и заговорил явно не о том, о чем планировал: – Вода сегодня особенно теплая. Купалась? Я обычно на рассвете сюда прихожу и переплываю до противоположного берега, там в лесу делаю тренировку и возвращаюсь.

– Звучит… Сложно, – пробормотала, чтобы поддержать беседу.

«Что же он от меня хочет?», – разгорался внутри вопрос, а живот почему-то скрутило в тугой узел.

– Сейчас тепло, ерунда. Вот весной и осенью холодно плавать, а зимой вообще невозможно. Река покрывается толстым слоем льда, – и снова этот взгляд, разбирающий тебя на атомы, пронзающий насквозь! Мне не было страшно, но почему-то от накрывшего внезапно адреналина перед глазами появилась пелена слез. Я сморгнула ее запросто, а вот от тремора в ладонях нельзя было избавиться так просто. Сложив руки за спиной, нервно принялась колупать ноготки. И тогда он равнодушно спросил то, что его явно беспокоило гораздо больше, чем заплывы через реку и температура воды:

– Но тебя ведь здесь тогда не будет, когда возвращаешься в Москву?

– В конце августа, – без колебаний ответила я. – В сентябре уже начинается второй курс. Не терпится, если честно, приступить к занятиям!

Семен нахмурился, плотно охватив края шезлонга массивными ладонями. Между его бровей залегла глубокая морщина, а губы сжались в тонкую линию.

– Ты не думала, что стоит перевестись на заочное обучение и остаться в Мариновке? – вдруг произнес он, и я застыла с широко распахнутым ртом. Немного подождала и несдержанно расхохоталась. Это было нервное.

– Нет, Семен, – поспешно открестилась. – Я всегда бежала из деревни и не собираюсь сюда возвращаться. К тому же, по моей специальности нет заочки.

– Можно перевестись на другой курс, там есть заочка. Я узнавал, как это грамотно сделать, – слишком поспешно выпалил мужчина.

«Он узнавал?!», – я снова выпала в осадок с широко распахнутым ртом. Он что, разговаривал об этом с моей бабушкой? Или, что еще более странно, звонил в вуз?

– Мне незачем это делать. Я останусь жить в Москве, – натянув вымученную улыбку, я ответила так вежливо и покладисто, как только могла. А ведь внутри нарастала злость. Я уже начинала ругать себя за то, что позволила Семену к себе приблизиться! Он пользовался этим и с каждым днем наседал все сильнее, будто имел на меня какие-то права!

– Не держит?! Ну, а как же… – он осекся, поумерил пыл, прокашлялся и спокойно прошептал: – … Бабушка Тося? Ей девяносто лет, Катюш. Давай будем реалистами, сколько ей осталось? При всем желании, я не могу быть рядом каждую секунду. Она не признается, но женщине нужна помощь со скотом, огородом…

– Значит, – тут же подвела итоги я, – мы продадим огород и скот. У бабушка приличная для Мариновки пенсия, не зря всю жизнь на рыбном заводе проработала. А если не хватит, я устроюсь в Москве на работу и буду присылать ей деньги.

– Ей нужна физическая помощь. И твое присутствие, – Семен явно настаивал, буквально прижал меня к стенке.

Но так просто я сдаваться не планировала:

– Найму ей помощницу.

– Сиделку, ты хотела сказать? Чужого человека? Пока ты там будешь в своей Москве?! – он явно перебарщивал, накручивая себя с каждой секундой все больше и больше, в конечном итоге перейдя на обвинительный крик.

– Учиться я там буду! Получать корочку! А не то, что ты себе