Шесть братьев (ЛП) - Сен-Жермен Лили

Он ничего не говорит, тишина между нами заставляет меня волноваться.

– Что случилось? – хриплю я, мое горло словно забито камнями.

– Я же говорил, что тебе следует уйти, – с горечью говорит он.

Он наклоняется вперед, и я расслабляюсь, когда вижу, что это Джейс, а не его отец.

– Мой брат мертв, а мой отец собирается начать войну между бандами.

– Что?

Он встает со стула и подходит к кровати, где возвышается надо мной. У него затравленный взгляд, черты лица искажены стрессом и усталостью. Чувство вины и ненависти к себе ударяет меня в живот. Он страдает из-за меня, еще одна марионетка в моей жажде мести.

– Какого черта ты вообще нюхала кокаин с Макси и парой несовершеннолетних девочек? – спрашивает он.

Я не знаю, как на это ответить, поэтому просто пожимаю плечами.

– Я не знаю. – Похоже, он не удовлетворен таким ответом, поэтому я уточняю. – Твой отец хотел, чтобы у твоего брата был день рождения, который он никогда не забудет.

Джейс фыркает, явно испытывая отвращение. Он хватает свою кожаную куртку со спинки стула и натягивает ее, поднимая с пола шлем.

– Позже, – говорит он и идет к двери.

– Подожди! – говорю я, пытаясь сесть. – Разве я не иду с тобой?

Он медленно поворачивается, ухмылка на его лице – нечто такое, чему не место на таком великолепном человеке, как он.

– Нет, – говорит он. – Ты останешься здесь. Ты чуть не умерла, мать твою. Снова.

При мысли о том, что шесть лет назад я чуть не умерла, по мне пробегает холодок, но я быстро понимаю, что он говорит о том, что Дорнан ударил меня ножом всего неделю назад.

– О, – отвечаю я.

Он выглядит так, будто готов взорваться, его мышцы шеи вздулись, а руки сжались в кулаки.

– Знаешь, я думал, что ты другая, – говорит он, глядя на меня. – Но ты такая же, как и все они.

Джейс бросает что-то на кровать рядом со мной. Я смотрю вниз и понимаю, что это мой телефон.

– Позвони мне, когда тебя выпишут, – говорит он, не оборачиваясь.

Я открываю рот, чтобы что-то сказать, но его больше нет, а я смотрю на закрытую дверь.

Я откидываюсь на подушки, проклиная себя за свою глупость. Этого не должно было случиться. Я чуть не умерла?

Я думаю несколько минут, голова кружится.

Макси мертв. Дорнан в ярости. Джейс злится на меня.

Остается один человек.

Я просматриваю три контакта на своем телефоне.

Дорнан. Джейсон. Татуировщик.

Эллиот отвечает на третьем гудке.

– Лучше бы это были хорошие новости, – неуверенно говорит он. – Если ты разбудила мою дочь, я тебя убью на хрен.

Его дочь. Иисус. Я собиралась попросить его приехать за мной, но я не могу просить его оставить ее посреди ночи, чтобы вытащить меня из больничной палаты.

– Извини, – тихо говорю я. – Я просто... могу я навестить тебя?

Он, должно быть, чувствует, что в моем голосе что-то не так, потому что в следующий раз, когда он заговорил, он уже проснулся.

– Конечно, – говорит он. – Все в порядке?

Я смотрю на свою больничную рубашку и капельницу на руке.

– Нормально, – отвечаю я. – Я просто скучаю по тебе.

– Ага, – говорит он. – Конечно, скучаешь.

Я прощаюсь и заканчиваю разговор.

Десять минут спустя я иду по бульвару Сан-Висенте, на мне только больничный халат, который завязывается сзади и распахивается при дуновении ветерка, показывая всему миру мои ягодицы. На мне нет обуви, ничего, кроме телефона, который я сжимаю в руке. Сейчас три часа ночи, и на улицах довольно тихо, моими единственными спутниками являются случайная бездомная женщина, толкающая тележку, и мягко шелестящие пальмы, которые выстроились вдоль улицы, возвышаясь надо мной.

У меня все болит внутри, полное опустошение от моих мстительных происков почти невыносимо.

Но я вынесу это. Потому что я отказываюсь сломаться. Они не сломят меня.

В конце концов, я боец. И этот бой только начался.

Ярость и одиночество пылают в моей груди, я держусь в тени и пробираюсь к квартире Эллиота.