Эллен Чейз - Приговоренные к любви

— Для меня?! — возмутилась Вирджиния. — Да я в нем как голая! Твое платье хоть что-то закрывает, а мое…

— Мне нельзя так беззаботно оголяться: моя фигура далека от идеала. А тебе, честно говоря, лучше бы всего вообще ходить без одежды: длинные ноги, узкая талия, божественные плечи…

— Чушь какая! В человеке главное — голова, а вовсе не длинные ноги. — Вирджиния каждое слово процедила сквозь зубы.

— Х-м-м. — Диана сосредоточенно нахмурила лоб. — У меня мысль! С твоими великолепными мозгами ты вполне бы смогла сыграть роль глупенькой женщины.

— Что?!

— Но это же старо как мир, — добродушно заметила Диана. — Я очень люблю наблюдать, как сообразительные женщины завоевывают внимание мужчин, неся полную околесицу. — Она хитро подмигнула подруге. — Все, что от тебя требуется, — это хлопать своими длинными ресницами, надувать губки и вздыхать. Будешь иметь грандиозный успех!

Желтый «фольксваген» въехал во двор обширной загородной усадьбы и остановился возле машин, уже стоявших здесь в несколько рядов. Многоэтажная вилла Джерома Квимби, построенная в испанском стиле, предстала перед подружками на склоне холма, искусно подсвеченная прожекторами. Аккуратно подстриженные кусты также освещались разноцветными огнями и отбрасывали замысловатые тени. Из дома раздавались звуки музыки, взрывы смеха и общий говор.

Диана нервно забарабанила пальцами по приборной доске, боясь, что Вирджиния опять начнет сопротивляться. Повернувшись лицом к подруге, она пристально посмотрела на нее:

— Джинджи, когда ты веселилась в последний раз? Когда обострялись все твои чувства, и ты ощущала себя энергичной и оживленной? Ты очаровательная и самостоятельная женщина, добившаяся многого. Но ты вся в работе, у тебя нет ни увлечений, ни развлечений. Не холодно ли тебе по ночам? Надо хоть изредка взбадриваться, а не цепенеть от одиночества и тоски. Когда-нибудь ты окончательно замерзнешь.

Вирджиния задумалась, глядя на себя в зеркальце над сиденьем. Пара ярко-розовых заячьих ушей лихо свисала на круто завитые белокурые локоны; Диана обрызгала их подкрашивающим лаком, и они из каштановых превратились в золотистые, романтически поблескивающие. Мастерски наложенный грим превратил привычную для нее самой простоватую Вирджинию в соблазнительную и чувственную. Шею закрывала черная бархотка, а ниже тело было обнажено до половины нежной упругой груди. Аромат цветущего жасмина исходил от великолепных плеч и рук. На запястьях — черные бархатные манжетки. Белый атласный костюмчик-мини с заячьим хвостиком дополнен полупрозрачными колготками и элегантными туфельками.

Ни яркий грим, ни экзотический наряд никак не могли принадлежать доктору физико-химических наук Вирджинии Фаррэл, «лабораторному кролику в халате и очках». Ученому, работающему в одном из крупнейших мозговых центров страны, было не до косметических ухищрений и сексуальной соблазнительности.

Отчаяние овладело Вирджинией. Глубоко вздохнув, она произнесла трагическим тоном:

— Последний раз я ощущала наплыв чувственного влечения лет десять назад. Но лучше бы мне совсем забыть о том неудачном опыте…

Диана виновато взглянула на нее:

— Джинджи, я не хочу подталкивать тебя на новый, может быть, неудачный опыт, но ты ведь была такой энергичной, такой наполненной жизнью, а теперь… — Она попыталась изобразить руками нечто бесформенное. — Что с тобой случилось? Помню, как я поздно приходила домой, а мама растерянно говорила, что тебя все еще нет.

Вирджиния потерла лоб, вокруг губ появились горькие складки.

— Твоя мать не любила меня. — Откинувшись на спинку сиденья, она задумчиво смотрела на разноцветные карнавальные огни парка. — Хотя, конечно, она немногим отличалась от других приемных родителей… Я была невозможным, невыносимым ребенком, которого следовало бы отослать обратно в детский дом. Но твои родители мирились со мной целых два года… Сознайся, Диана: это были худшие годы в твоей школьной жизни? — Вирджиния внимательно посмотрела на притихшую подругу.

— Ничего подобного! — решительно возразила та. — Ты была неугомонной выдумщицей, и мне это нравилось. Ты-то и сделала меня такой, какая я есть, — веселой, неунывающей, научила меня воспринимать жизнь без излишней серьезности… Твоя беда состояла в интеллектуальной скуке, а вовсе не в своенравном характере. И уж тем более ты не можешь винить себя в том, что тяжело переживала раннее сиротство, гибель родителей в автомобильной катастрофе.

— Да… Вся моя сущность восставала против того, чтобы кто-то заменил их. Сколько же хлопот я доставила людям, которые взяли меня в свою семью! Бесконечные капризы и строптивость улетучились, только когда я попала в колледж с интенсивным обучением. Потом был университет, после чего мне предложили писать диссертацию… А затем я оказалась в международной фирме «Бриаклиф» и стала безошибочной машиной, как те компьютеры, что я создаю. Ты права, увы.

— Ты любишь свою работу? — спросила Диана.

— Да, по-настоящему люблю. — Повернувшись лицом к подруге, Вирджиния улыбнулась, голос ее стал добрым и взволнованным. — Ни за что не променяла бы ее на жизнь обеспеченной домашней хозяйки при работающем муже… Я купила себе дом — уютный, симпатичный, в стиле швейцарского шале. И привыкла жить одна. Фактически я всю жизнь одна… Но люблю командировки. Получаю удовольствие от того, что моя работа нужна людям.

— Да, действительно нужна, — сделала ей комплимент Диана. — Ты работаешь над ошеломляющими проектами! Искусственные конечности, силиконовые чипы для робототехники… Ты имеешь все основания гордиться собой.

Вирджиния усмехнулась:

— Не относись к моей работе с излишним почтением. Мне приходится заниматься и смешными вещами. В прошлом году я была в Японии — разрабатывала там звуковые синтезаторы для компании по изготовлению игрушек. В этом году занимаюсь созданием серии роботов, в том числе устрашающих динозавров в вашей компании; они будут использованы во флоридском «Диснейленде».

— В профессиональном смысле ты добилась феноменального успеха. А как насчет личной жизни? — вернулась Диана к началу разговора. — Ты забыла, что такое веселье, ты разучилась радоваться.

— Почему же? Работа приносит мне веселье и радость полной мерой.

— Перестань говорить глупости! — резко бросила Диана. — В двадцать девять лет женщине рано думать исключительно о работе. — Она закусила губу, на мгновение задумавшись, затем схватила Вирджинию за плечи и встряхнула. — С этого вечера твоя жизнь должна измениться! Тебе необходимо преодолеть эти ступеньки и войти в дом. Представь, что ты — Золушка, отправленная на бал доброй феей.