Джудит Крэнц - Весенняя коллекция

— В этом ты абсолютно права, подруга.

— Обожаю, когда ты так выражаешься. — Даже в паршивом настроении не могу смотреть на нее без улыбки. — А ты-то сама что здесь делаешь в такую рань?

— Все из-за бессонницы.

— У тебя бывает бессонница?

— Да, мышонок, даже у меня. Но этой ночью со мной творилось что-то невообразимое. Едва мне удавалось заснуть, меня тут же начинали мучить кошмары. В конце концов до меня дошло, что, раз поспать нормально все равно не удается, лучше отправиться сюда и поработать в тишине и спокойствии. Теперь-то я вижу, что из этого тоже ничего не выйдет.

— Во всяком случае не при мне. Я что-то места себе не нахожу.

— Естественно, из-за этого проклятого конкурса.

— Из-за чего же еще?

Джастин вздохнула и посмотрела на меня, как смотрят на капризного ребенка.

— Нечего глядеть на меня сверху вниз, — возмутилась я. — Ты отказываешься признаваться в этом, но сама ведь прекрасно понимаешь, как это важно. Пойду, пожалуй, сварю себе еще кофе. Хочешь кофейку?

— Безумно. Да хранит тебя господь, дитя мое.

Суетясь над кофеваркой, я думала о том, с чего началось это проклятое ожидание факса из Парижа. А началось все месяца три назад. Некая дама по имени Габриэль д’Анжель прибыла в Нью-Йорк с предложением ко всем модельным агентствам. Габриэль — помощница одного типа, Жака Некера. Да-да, того самого швейцарского миллиардера, который является главой «Ля Груп Некер». Он владеет четырьмя крупнейшими ткацкими фабриками, двумя ведущими домами моды и целой кучей знаменитых косметических и парфюмерных компаний. О нем знают даже обыватели. «ГН», так все называют его концерн, решил недавно раскрутить модельера Марко Ломбарди и открыть новый дом моды. Меньше чем через две недели в Париже будет показана первая весенняя коллекция Ломбарди.

— Я приехала в поиске новых лиц, — сказала нам с Джастин эта француженка. Кстати, по-английски она говорит безупречно. — Мне нужны девушки неизвестные, насколько, естественно, это возможно в модельном бизнесе, девушки, никогда не работавшие в Париже, но не совсем новички — то есть, даже если они еще недостаточно натренированы, это не должно быть заметно. — Я безуспешно пыталась поймать взгляд Джастин. Габриэль безусловно принадлежит пальма первенства среди всех блестящих, изысканно одетых и до безобразия самоуверенных дам, с которыми мне доводилось встречаться. — Искать их я буду, — продолжала она, — во всех агентствах города, а лучших — снимать на видео. Троих из них выберут для участия в показе первой весенней коллекции Марко Ломбарди, а одной из них суждено стать воплощением стиля Ломбарди, его лицом. — Она высокомерно улыбнулась. — Полагаю, вы, американцы. назовете это конкурсом, мне же это представляется современной версией суда Париса.

— А какие конкретно у вас планы относительно той малышки, которой посчастливится стать победительницей? — спросила Джастин, и в ее голосе мне послышалась настороженность. Я даже мысленно вскинула брови от удивления. Что могло ее насторожить?

Едва стало известно о конкурсе, все в мире моды умирали от любопытства, решая, что сулит работа с Ломбарди. Почему же Джастин не радуется тому, что у новичков появится такая потрясающая возможность заявить о себе?

— Я совершенно уверена, что вы, мисс Лоринг, понимаете, что на весенних показах всеобщее внимание будет приковано именно к первой коллекции Ломбарди, — ответила ей Габриэль д’Анжель, позволив себе малую толику изумления в голосе. — Победительнице будет предложен долгосрочный эксклюзивный контракт, и она окажется в центре рекламной кампании, которая развернется по всему миру.

— Эксклюзивный? — переспросила Джастин резко. — Но, если победительница будет действительно хороша, объясните мне, чего ради ей связывать себя с новым модельером?

«Какая муха укусила Джастин? — думала я озадаченно. — Никогда раньше она не вела себя так с перспективным клиентом».

— Контракт гарантирует победителю конкурса три миллиона долларов в год в течение последующих четырех лет, — ответила д’Анжель. Слова ее были сухи — чуть ли не скрипели на зубах, и она явно рассчитывала, что это сообщение положит конец расспросам.

— Не думаете ли вы, что риск слишком велик? Неизвестная модель работает на молодого модельера? Ломбарди может оказаться просто пшиком, — упорствовала Джастин, на которую, казалось, двенадцать миллионов не произвели никакого впечатления. Я с трудом сдерживала себя — так мне хотелось ввязаться в разговор, хотя бы жестом выразить свое отношение, но я прекрасно понимала, что, даже если Джастин и совершала ошибку, она не хотела, чтобы ей мешали.

— Мсье Некеру часто приходилось рисковать, прежде чем он добился своего нынешнего положения, — заметила француженка. Теперь она уже не давала себе труда сдерживаться.

Но Джастин стояла на своем.

— Да, естественно, «ГН» привлечет к себе внимание этим поиском талантов, так что, возможно, мероприятие стоит двенадцати миллионов, даже если у новенькой ничего не получится и вам придется заменить ее на уже раскрученную модель. — Теперь она говорила почти враждебно.

— Мисс Лоринг, мы намереваемся разрабатывать концепцию «Дома Ломбарди» именно так, как задумал мсье Некер, — сказала Габриэль с возмущением, и никто не мог бы винить ее за несдержанность. Мне ужасно захотелось вскинуть руки и заорать во весь голос. Как только Джастин может говорить с эмиссаром Некера так грубо и пренебрежительно?

— В Париже после Лакруа ни один новый дом не имел успеха, — продолжала Джастин, слегка пожав плечами, — мне всегда казалось, что так умеют делать только французы. — А с тех пор прошло немало времени.

— Мисс Лоринг, если ваше агентство не заинтересовано в конкурсе… — С замиранием сердца я смотрела на то, как Габриэль д’Анжель поднимается, явно собираясь уйти.

— О, вы прекрасно знаете, что я не могу сказать вам «нет», — перебила ее Джастин. — Я составлю список наших самых перспективных моделей и пришлю его вам в отель.

Как только француженка вышла, я в недоумении обернулась к Джастин:

— Черт подери! Ты что, с ума сошла?

— Тебе непонятно, почему я не лизала кончики ее туфель?

— Если хочешь знать — да! У меня от твоих речей чуть сердечный припадок не сделался! Пусть прицел слишком дальний, возможно, они не выберут ни одной из наших девушек, все равно ты не имела права так с ней разговаривать. Ради всего святого, она же не белых рабынь набирает! Для кого-то это шанс из шансов, и тебе прекрасно это известно.

— Я считаю, что все эти… конкурсы… они отвратительны… постыдны… возможно, просто пагубны…