Кристина Хегган - На Лазурном берегу

– Мисс Ричардс, а верно ли…

Карен, отрицательно покачав головой, с мягкой виноватой улыбкой шла сквозь разрастающуюся толпу любопытных. Еще в самом начале своей карьеры она твердо усвоила, что такое поведение – самое действенное при общении с чрезмерно усердными репортерами, о чем бы они ни спрашивали. И при этом ее решительно ни в чем нельзя было обвинить: с одной стороны, никакие признания, с другой – не похоже и на отрицание. Так что ничего хуже, чем «Актриса отказалась отвечать на такой-то вопрос», напечатать они не смогут. Что в артистических кругах рассматривалось как самое определенное из всех возможных утверждений. Особенно если дело касалось личной жизни.

Наконец ей с Джеком удалось добраться до входа, где еще один швейцар в униформе выскочил навстречу, чтобы почтительно и радушно распахнуть перед ними двери.

В холле гостей встречал Мишель Лемэн, представитель по связям с прессой, приписанный к Карен на все время ее пребывания в Канне. Лемэну было лет за двадцать пять, и в своих супермодных джинсах и красной спортивной рубашке он был похож скорее на студента, чем на представителя пробивной армии напористых работников по связям с общественностью.

Спрятанные под модными очками темно-карие глаза француза смотрели на актрису с нескрываемым восхищением.

– Добро пожаловать в Канн, мисс Ричардс, – произнес молодой человек на безупречном английском.

И тут же принялся зачитывать список приемов, выступлений, завтраков, ужинов и встреч с прессой, которые должны войти в обязательную программу ее пребывания на Лазурном берегу.

Карен дотронулась до его руки и едва сдержала улыбку, увидев, как Лемэн чуть ли не вытянулся по стойке «смирно».

– Мистер Лемэн, мы с моим агентом вылетели из Лос-Анджелеса более пятнадцати часов назад, и если я не доберусь до постели в ближайшие несколько минут, то рухну на пол прямо здесь, в вестибюле. И я очень сомневаюсь, – добавила она с улыбкой, – что это пойдет на пользу моей внешности. Вы согласны?

Мишель смутился и стал нервно сглатывать слюну, отчего выпирающее у него на шее адамово яблоко заходило вверх-вниз.

– Простите, ради Бога простите! Вы правы. Мы вполне можем обсудить программу после того, как вы отдохнете.

– Церемония открытия начнется сегодня вечером в семь тридцать, – тем не менее напомнил молодой человек, когда гости уже направились к лифту.

– Прекрасно, – бросил ему Джек через плечо. – Мы встретимся с вами здесь же в семь пятнадцать.

Дверь лифта бесшумно закрылась, Карен облегченно вздохнула и сказала не без иронии:

– Это все, что мне сейчас нужно: восторженный, влюбленный в кинозвезду юнец, который будет опекать меня в течение двенадцати дней.

– Не смотри, что у Лемэна такой наивный, обожающий взгляд, – заметил Джек. – Под его мальчишеской внешностью скрывается железная хватка. Он умеет с поразительной уверенностью манипулировать самыми неуправляемыми людьми и запросто общается с известнейшими журналистами самых авторитетных газет и журналов.

Карен озадаченно посмотрела на друга:

– Откуда ты все это знаешь?

– Я наблюдал за ним в прошлом году на кинофестивале в Вене, – ответил Джек. – И у меня такое чувство, что Мишель для тебя готов сделать все: и отвадить папарацци, и избавить от скучных торжественных церемоний.

Лифт остановился, и через несколько секунд коридорный уже вводил гостей в роскошный номер.

Огромная гостиная была выдержана в золотистых тонах и украшена великолепными репродукциями картин восемнадцатого века. На полу лежал бледно-желтый пушистый ковер, а тисненые обои гармонично сочетались с цветом драпировок и кресел. На столе в серебряном ведерке со льдом стояла бутылка шампанского «Вдова Клико», а столик у застекленной двери на большую террасу с видом на Средиземное море украшала прелестная композиция из цветов – подарок от оргкомитета фестиваля.

Карен подошла к окну. Даже за сплошной пеленой дождя вид на бухту был потрясающий. Она представила себя лежащей на берегу под голубым небом и ярким солнцем – кругом молодые загорелые тела, и теплая бирюзовая вода ласково касается ее ног…

– Просто сказка! Только слишком уж расточительно. – Карен огляделась по сторонам. – Этот номер стоит по крайней мере долларов восемьсот в день.

– Восемьсот пятьдесят, но зачем считать? – ответил Джек. – Теперь ты звезда. А значит, и жить должна как звезда.

– Знаю. Просто никак не могу забыть, что всего два года назад я жила в квартире размером вот с эту гостиную и питалась макаронами и бутербродами с рыбой.

– А теперь ешь икру и разъезжаешь на лимузине с шофером. Так в чем же дело? Радуйся! Ты все это заслужила.

Карен наблюдала, как он открывает бутылку с шампанским. Милый Джек! Оставался с ней в самые трудные времена, был свидетелем ее отчаяния, ее страхов и ее побед. И как бы Джек сейчас ни пытался отрицать это, своим успехом она обязана в первую очередь ему. Однажды какой-то газетчик спросил:

– Если бы вас высадили на необитаемый остров и разрешили взять с собой только что-то одно или кого-то одного – что бы вы взяли?

Карен тогда ответила:

– Джека Витадини.

Он протянул ей резной бокал, наполненный наполовину, зная, что Карен не любительница спиртных напитков.

– Будем здоровы! И пусть выглянет знаменитое солнце Ривьеры и сопутствует нам на пути к успеху!

Карен засмеялась и пригубила шампанское, морщась от пузырьков, бьющих в нос.

– Ты серьезно веришь, что Мишель Лемэн может избавить меня от всех этих ужасных церемоний? – спросила она, опускаясь в кресло и скидывая розовые туфли-лодочки.

Джек сразу всполошился:

– Постой, постой, детка. Я никогда не говорил тебе ничего подобного! Я сказал, что он сможет, наверное, сократить какое-то количество встреч. Я не обещал тебе полного одиночества на ближайшие две недели!

– Я имела в виду только встречи с репортерами.

Джек налил себе еще шампанского.

– Но такие встречи как раз и помогут разрекламировать твой фильм. Особенно встреча с фоторепортерами из «Пари-матч». Наверное, твоя фотография появится даже на обложке. Не забывай, журнал выходит миллионными тиражами и расходится по всему миру.

– А это значит – новые интервью и новые фото.

– Так что же плохого? – воскликнул Джек, в недоумении разводя руками.

– Что бы потом ни случилось с этими актерами?

– А что может случиться? Они или сойдут со сцены, или попадут в телевикторину «Голливудские квадраты». – Джек сел напротив Карен. – В наши дни успех – очень хрупкая вещь, детка. Очень большая конкуренция, очень много талантов жаждет участвовать в гонке. И нужно быть очень толстокожим, если хочешь оказаться впереди.