Ирина Лобановская - Измайловский парк

Ознакомительный фрагмент

Мать снова насупилась:

— Плохо все это, Виктор. Какая-то ерунда кругом… Люди отказались от своих профессий, от своих знаний ради наживы, ради денег. Разве такая замена правомерна? Разве логична? Это настоящее предательство самого себя.

Дядька расхохотался, отыскал в кухонном шкафчике бокалы и тарелки и начал проворно накрывать на стол.

— Ты всегда была идеалисткой и максималисткой. И жизнь, выходит, тебя ничему не научила. Осталась при своих иллюзиях… Сын, надеюсь, не в тебя пошел. Голубь ты мой! — Он пристально глянул на Валерия. — С медицинским образованием сейчас можно такие деньги делать, я вам скажу… — Дядька мечтательно прищурился и хлопнул дверцей холодильника. — Так что давай, племянничек, вперед и с песней!

— И с какой? — Валерий сел к столу. — Что петь прикажете? Из репертуара «Руки вверх» или «Ногу свело»? Я готов!

— Галка, не смотри на меня волчицей! Брат все-таки… Родной и единственный. Садись и давай выпьем! — радостно потер руки нежданный гость. — Насчет песен потом. Когда напьемся, тогда и разберемся. А лучшее средство от боли в горле, скажу я вам, доктора хорошие, — стакан водки с солью и перцем! Еще надежнее — два.

Валерка спросил тихонько и нарочито преспокойно, с тончайшим деловитым стебом:

— Это — чтобы не болела голова?

Дядька лукаво подмигнул ему:

— Языкастый ты, племянничек. Но первый тост мой! И вот что я вам скажу… — Он на минуту призадумался. — Так хорошо, что мы наконец вместе… Ты, Галка, я и мой племянник… Семья Паниных. Точнее, то, что от нее осталось. Пьем, стало быть, за нас! — Дядька мгновенно осушил бокал и бодро принялся за винегрет — излюбленное блюдо Галины Викторовны. — А где твой благоверный? Великий хирург Михаил Туманов?

Мать вздохнула и отвернулась к окну. Валерий постарался быстро сменить тему:

— Придется вам мне подсказать, можно одним словом, где и как люди с медицинским образованием делают большие деньги. Я не в курсе. Буду премного вам обязан.

Дядька важно кивнул:

— Напьемся и разберемся. Обязательно, племянничек. Тебе еще жить и жить. И жизнь свою нужно строить и ладить с толком, с чувством, с расстановкой. Без этого нынче никуда, голубь ты мой. Вот когда я был не то в Киеве, не то в Новосибирске…

Валерий захохотал:

— Ну-у! Так перепутать! Все равно что принять Сидней за Венецию!

Дядька тоже засмеялся:

— Понимаю твое удивление и признаю! Но ты соображай: у меня особая жизнь — спецкомандировки на самолетах аж по нескольку раз в год, туда-сюда-обратно. Тут все на свете перемешаешь. Все просто мелькает перед глазами, и тебе уже толком не до осмотра города или чего-то такого-эдакого. Но учиться надо, мать правильно говорит. Вот один пример приведу. Ты, голубь, поди, и не слышал, как юный Циолковский жил в провинции, увлекаясь наукой. И открыл некий закон. Описал его и послал свое открытие в Академию наук. Оттуда пришел ответ: вы молодец, молодой человек, вы очень способны, но только мы вынуждены вас разочаровать — открытый вами закон давным-давно открыт Ньютоном — это его первый закон.

Валерка засмеялся:

— Это правда?

— Не сомневайся, голубь, сие истина! И слушай дальше, — продолжал дядька, поглядывая хитро и довольно. — Циолковский не стал унывать, а только взбодрился. И вскоре открыл — снова сам! — еще один закон. И его тоже отправил в академию. И опять пришел ответ: все замечательно, юноша, вы большой умник, но это второй закон Ньютона. Точно так же произошло и с третьим законом Ньютона. Так что из этого выходит? С одной стороны — получил бы юный Циолковский с самого начала специальное образование — не стал бы время впустую тратить. А с другой стороны — кто знает, может, как раз эти «открытия» законов Ньютона и помогли ему стать в дальнейшем великим Циолковским. Но ты учись, племянничек, старайся.

Валерка скривился — опять нравоучения!

Потом разговор, к счастью, сдвинулся на бытовые и общеполитические проблемы, благополучно на время миновав все рифы и подводные течения семейства Паниных-Тумановых, и Валерий заскучал. Откланялся и отправился к своему оставленному без присмотра учебнику анатомии. Снова начал мерить шагами комнату и коридорчик, бубня одно и то же.

Мать и дядька теперь сидели в так называемой гостиной и болтали. Валерий не вслушивался — ему было не до того. И вдруг поймал обрывки фраз… Говорил дядька:

— Эти брюлики, Галка… они ведь наши, выходит… Твои и мои… И твоего сына…

Брюлики… Опять засветилось новенькое. День сюрпризов.

Валерий остановился и поставил уши топориком. Мать что-то ответила. Глухо и неразборчиво. Валерка на цыпочках подошел поближе к двери.

— Ценности там, я тебе скажу, большие, — убеждающе гудел дядька. — Фамильные, панинские! Дедовские еще. Ради чего от них отказываться, бросать их на произвол судьбы?

Мать вновь пробубнила нечто невразумительное. Валерий прилип ухом к щелке в двери.

— Искать их нужно, Галка, — прошипел дядька. — Искать… Это обязательно.

— Ты искал, — мрачно проронила мать. — Много нашел?

— Сие ничего не значит! — заявил дядька. — Надо пробовать дальше. Сына твоего подключать… У меня детей нет.

— Валерика не трогай! — озлобилась мать. — Мы с тобой сколько лет не виделись? И еще столько бы не встречаться! Я этих разговоров о деньгах не переношу!

— Эх, Галка! — горестно вздохнул дядька. — Какой ты была, такой и осталась… Давай разберемся… Чем тебя наше, кровное, родное добро не устраивает?

Мерзким комаром завизжал телефон, и Валерий торопливо отошел от двери.

Звонила бывшая одноклассница Женька. Спрашивала что-то об экзаменах, лепетала о новом фильме, о чем-то рассказывала… Валерий отвечал невпопад, не слушая ее. Вот не вовремя позвонила эта дура… Сколько важной информации пропадет… Больше не услышишь…

Он окинул взглядом убогую переднюю и коридорчик. Драгоценности… Фамильные… Возможность купить приличное жилье, поставить вместо трухлявой дачки новомодный коттедж, сменить отцовские жалкие «жигули» на «тойоту». Плюс поездки за рубеж — Италия, Франция, Майами… Валерий размечтался и хотел оборвать разговор, извиниться, сослаться на семейные сложности, но было уже поздно. В коридор вышли мать и дядька, который тотчас хитро подмигнул племяннику:

— Голубь ты мой! Стало быть, девицы покоя не дают?

— Дурью маются, — фыркнул Валерий и поспешно распрощался с назойливой Женькой.

Он давно отлично знал, что привлекает девиц точно так же, как духи или косметика. Породистый, высокий, с тонкими, длинными, аристократическими пальцами и глазами цвета темного пива — все как у матери, — выразительно и загадочно затененными ресницами-щетками, Валерий стал девичьей приманкой еще в младших классах. Вступил в силу и закон противоречивой женской души — на первый взгляд Панин абсолютно не интересовался девчонками, что повышало его акции с каждым днем все стремительнее.