Ольга Арсентьева - Влюбленный Дед Мороз

Ознакомительный фрагмент

— Привет, неразумные хазары! — громко сказала Екатерина Сергеевна, дождавшись окончания партии и выступив вперед.

Четыре пары глаз в недоумении уставились на нее. А Ромашкин, как наиболее сообразительный и к тому же имеющий пятерку по литературе, стукнул ракеткой по столу и с выражением процитировал:

— «Как ныне сбирается Вещий Олег отмстить неразумным хазарам…»

— Ой, — тихо сказал Митя Соболев и испуганно посмотрел на Екатерину Сергеевну, — а он что, в самом деле… собирается?

Екатерина Сергеевна, подняв брови, выдержала воспитательную паузу.

— Ромашкин, у тебя в три часа зачет по биологии. У Федорова дополнительное занятие по истории, о котором он, видимо, забыл. А у тебя, Кузьмин, с оценками все в порядке, так что можешь идти домой.

Мальчишки взяли с пола свои рюкзачки и разошлись. Соболев, опустив голову и водя пальцем по столу, ждал решения своей судьбы.

— Как же так, Митя? — Екатерина Сергеевна подошла к нему и положила руку на плечо. Митька поднял на нее ярко-синие, чистые, как весеннее небо, и такие же невинные глаза.

— Так ведь, Екатерина Сергеевна, — заговорил он быстро, радуясь перемене в настроении учительницы, — вы же сами говорили — если не сдам сочинение, не поставите «четыре» за четверть! У меня же выбора не было! И потом, я не только на алгебре писал. Я и на истории писал, и на географии, и все учителя… это… отнеслись с пониманием. Один Олег Палыч…

— Если хочешь знать, — перебила его Екатерина Сергеевна, — я совершенно согласна с Олегом Павловичем. Мне бы, знаешь ли, тоже не понравилось, если б на уроке русского языка кто-нибудь стал решать задачи по математике.

— Но вы же не стали бы ставить из-за этого двойку…

Екатерина Сергеевна вздохнула.

— Я вообще не люблю ставить двойки. И вы все это прекрасно знаете. И бессовестно этим пользуетесь.

— Вот! Не стали бы! А он…

— Он тоже не поставил.

— Что?!

— Ты меня слышал. У тебя по алгебре «четыре» в четверти. Все, иди домой. Но если еще хотя бы один раз…

— Все-все-все, больше не буду! Спасибо, Екатерина Сергеевна! — Митька сверкнул белозубой улыбкой, подхватил свой синий, под цвет глаз, рюкзак и исчез.

Года через три-четыре будет тот еще сердцеед, подумала Екатерина Сергеевна, возвращаясь в учительскую. Это сейчас ему ничего, кроме компьютерных игр, скейтборда и пинг-понга, не нужно, а вот года через три…

Чудно, право: девочки в тринадцать лет уже девушки и вовсю интересуются противоположным полом, а мальчишки в этом возрасте совсем еще дети.

Хорошо им. А вот как быть, если ты интересуешься, и даже очень, а тобой — нет?

В Клуб, что ли, пойти?

Правда, она была там вчера и позавчера; но что же делать, если в предновогодние дни особенно остро чувствуется одиночество?

За углом школы Митю, как обычно, поджидала Дарья Веснушкина из 7-го «А».

— Ну что, Митенька, как дела? — по-взрослому поинтересовалась она.

Митька издал воинственный клич Дикого Сталкера и подкинул свой рюкзак в воздух.

— Все! Свобода! Без троек! Новый год и новая игровая приставка!

— Здорово! — восхитилась Веснушкина и сделала попытку чмокнуть Митьку в круглую румяную щеку, но тот увернулся.

— Ладно, Дашка, пока, я пошел…

— Митя, подожди… а может, мы это отпразднуем?

Митька вопросительно поднял светлые рыжеватые брови.

— Ну, сходим в кино или в «Сладкоежку»…

— Не, неохота, — решительно отказался Митя. Но вспомнив, что дед всегда учил его быть джентльменом, примиряюще улыбнулся и добавил: — Как-нибудь в другой раз, хорошо?

И, не дожидаясь ответа, побежал к дружелюбным, широко распахнутым школьным воротам.

Гордый и чрезвычайно довольный собой, Митя зашел к матери на работу.

— Мам, — сказал он, дождавшись, когда от аптечного окошечка отойдет последний покупатель, — мам, у меня по русскому «четыре», и по алгебре, и по геометрии!

— Ой, — всплеснула полными руками такая же светловолосая и круглолицая мама, — какой же ты молодец! Ну иди сюда, я сейчас дверь открою!

Митя с трудом протиснулся в узкий, заставленный картонными коробками из-под лекарств проход. Сияющая мама ждала его в провизорской.

Она сразу кинулась его обнимать, несмотря на то что в провизорской находились еще две женщины — заведующая аптекой и мамина сменщица.

Митя деликатно высвободился.

— Мам, я хотел спросить…

— Про подарок? — понимающе улыбнулась мама. — Будет тебе подарок, будет! А как же! Заработал!

Присутствующие женщины одобрительно закивали.

— Да? — Митя, покосившись на женщин, понизил голос: — Значит, дед уже прислал денег?

— Лучше! Он к нам приедет! На Новый год и на все каникулы!

— Ух ты, классно! — обрадовался Митька. Он любил деда и всегда радовался, когда тот приезжал из Великого Устюга, — тем более что дед часто звал их с мамой к себе в гости, а вот сам приезжал редко.

— Тогда надо купить настоящую елку… Дед же терпеть не может искусственных!

— Надо, — озабоченно кивнула мама. — Только вот он приезжает уже завтра утром, а я после работы хотела зайти в Клуб… — И она посмотрела на сына с робкой надеждой.

Митя мгновенно почувствовал себя взрослым и самостоятельным мужчиной.

— Я сам куплю елку и сам поставлю. Не беспокойся, мама.

— Вот и чудесно, — обрадовалась мама. Она полезла в сумочку за деньгами: — Купи еще, пожалуйста, хлеба, молока и… картошки.

— Хорошо, — мужественно согласился Митя.

У входа в Клуб припозднившийся разнорабочий, он же дворник, сбивал ломом лед.

Хозяйка Клуба, Лилия Бенедиктовна, с трудом удержалась, чтобы не сделать ему замечание — утром, что ли, времени не хватило? Скоро уже девочки начнут собираться, а им в ноги будет лететь острая ледяная крупа. Совсем некстати, особенно сегодня, когда она собралась поговорить с ними об увеличении членских взносов.

Лилия Бенедиктовна глубоко вдохнула морозный воздух. Потом с некоторым усилием перевернула «сосуд настроения» и представила, что этот неряха, лодырь и пьяница — ее самый лучший, любимейший друг.

Широко улыбнувшись, Лилия Бенедиктовна сделала приветственный жест белой, пухлой, унизанной драгоценными кольцами рукой.

— Иван Семенович, очень рада вас видеть! Как дела, как здоровье, как настроение?

Дворник, кряхтя, немного разогнул поясницу и снизу вверх опасливо глянул на высокую, дородную, в золоте и натуральных мехах хозяйку.

— Вашими молитвами, — отозвался он.

Хозяйка, однако, продолжала улыбаться, и дворник разогнулся полностью.