Измена. Игра в чувства (СИ) - Эдельвейс Анна

На столе лицом к мужу и спиной ко мне сидела девица с задранными ногами, упираясь ими в подлокотники кресла Ивана. Она томно, медленно подняла обе руки, снимая зажим с волос, плавно качнула головой, рассыпая свои жидкие прядки по плечам.

Мужа я не видела, в смысле не видела его лицо, Ивана полностью скрывала женщина, представшая перед ним как перед гинекологом. Самая мерзкая поза, которую можно себе представить. И знаете, что ещё? Я видела, Иван держал её за щиколотку. Это длилось лишь миг, но я это видела!

Сначала я замерла от ужаса, постепенно покрываясь липким потом между лопаток. Мне пришло в голову бежать. Может быть, это реально была правильная мысль, чтоб не сойти с ума от обиды, от стыда, от боли. Ах, как это больно, когда умирает любовь. Мне будто рёбра вывернуло наизнанку.

Самое интересное, меня не замечали.

Пришлось сорвать свидание двум голубкам. Я громко захлопала в ладоши:

— Совет да любовь. Горько!

Девица обернулась, посмотрела мне в лицо, неловко соскользнула со стола. Худая, как доска, дрянь повернулась к окну, одёрнула юбку и стала застёгивать пуговки на блузке.

Иван не шелохнулся. Сидел в кресле, смотрел на меня странным, незнакомым мне взглядом:

— Элеонора, зачем ты приехала?

Обалдеть, он вёл себя так, будто это передо мной сидел полуголый мужик с разведёными коленями. Нет, в глазах мужа не было растерянности или сожаления. Он, не меняя позы смотрел на меня так, будто застрял у доски на решении уравнения.

Зато у меня решения все были готовы, от нервов я в первую секунду молча тыкала пальцем то в него, то в неё, но голос исчез.

Я просто хлопала глазами, хотела что то сказать, сипела. Девица прошла мимо меня, задела плечом, повернулась:

— До свидания, Иван Алексеевич.

Тут и я пришла в себя:

— И тебе не здрасьте!

Повернулась и схватила её за волосы. Вцепилась ротвейлером в белобрысые патлы этой гадюки.

Таскала её по полу, ощущая в руках, как натянулась кожа на её башке, как эти самые волосы тонкими нитями резали мне ладони. Худая, вонючая — от неё несло дешёвой карамельной патокой сладких духов, любовница мужа рухнула на коленки, визжала, пытаясь расцепить мои руки. Я рычала, чувствовала, как меня схватил поперёк тела муж, оттаскивал от своей ненаглядной, как хрипел на ухо:

— Прекрати, Элеонора.

Это я должна прекратить? Серьёзно?

Я продолжала биться дельфином, чувствуя спиной его железные мышцы, его руки крепко, но бережно оттаскивающие меня от его бабы. Когда его Дездемона вырвалась от меня скуля и причитая, я напоследок достала её ногой, пихнув в зад.

Иван оттащил меня, выставил руку, не подпуская меня к своей гадюке, помог ей подняться, рявкнул ей:

— Пошла вон! Духу твоего чтоб тут не было!

Уж не знаю, чем там закончилась их перепалка, я была занята.

Схватила стул и со всех сил крушила стеклянный шкаф у стены.

— Эля, успокойся сейчас же! — Иван выхватил у меня стул, тряс меня за плечи:

— Зачем ты сюда приехала, с чего ты вообще тут оказалась?

— А ну, убери от меня руки! — я визжала в голос: — от тебя твоей бабищей воняет!

— Что ты несёшь, успокойся, сядь.

Я выпрямилась, стряхнула с себя его руки, отступила на шаг. Смотрела на холёную физиономию мужа, мне хотелось вцепиться в неё когтями. Иван нависал надо мной, я искала признаки раскаяния на его лице — их не было! Кобель! Козлина!

Чувствовала, как вздымается моя грудь, как долбит отбойным молотком сердце. Сдувала с лица растрепавшиеся волосы, всё никак не могла отдышаться.

Мне было больно. Физически больно жить, зная, что счастье закончилось.

У меня бессильно опустились руки. Что бы я сейчас не делала, какие слова не искал бы мой будущий бывший муж — нас уже не починить. Потому, что нас больше нет.

Иван оглядел развороченый кабинет, сел за стол, уставился невидящим взглядом в выключенный монитор. С виду спокойный, собранный, не то, что я. У меня просто эмаль с зубов сыпалась от возмущения.

Минута тишины вдруг выключила во мне все эмоции. Я проговорила:

— И я пойду, мне тоже пора. Прощайте, Иван Алексеевич. Навсегда.

Уже в спину услышала:

— Элеонора, вернись. Это не то, что ты подумала.

— А я не думала, я видела! — Уже из дверей выкрикнула: — Ты бы хлоркой стол протёр, кто знает, какой лишай у твоей любовницы между ног.

Я быстро шла к лифту, бесконечно жала кнопку. Лифт где то далеко-далеко внизу звякнул, он, вероятно, был на первом этаже. Ну да, конечно, на нём недавно уехало “не то, что я подумала”. Придётся ждать.

От горя, оглушённая ревностью и новостью об измене, я сползла по стеночке. Сидела на полу, подтянув к себе ноги и уткнувшись головой в колени.

Удивлялась самой себе. Я раньше не нападала на людей. Правда, раньше мне так не плевали в душу.

Смотрела в сторону его кабинета. Почему Василевский не выскочил за мной следом? Не попытался объясниться, попросить прощение?

Конечно, это бы роли не сыграло, но всё же было логично, что виноватый пытался бы оправдаться.

Да потому что я не была нужна ему. Лицемер чёртов! Дома утром так проникновенно что то пошлое шептал мне на ушко в ванне, пока я чистила зубы. Даже рукой провёл по попе. Оказалось, у него этих поп …

Услышала, что подъезжает лифт, поднялась с пола. Внезапно из кабинета выскочил Иван:

— Элеонора, вернись!

Глава 3

Услышала, что подъезжает лифт, поднялась с пола. Внезапно из кабинета выскочил Иван:

— Элеонора, вернись!

Я засеменила ногами возле лифта, даже стукнула по нему ладошкой, да открывайся же!

Муж перехватил меня за талию, закинул на плечо, поволок к себе в кабинет.

— Пусти меня, Василевский! Ненавижу тебя.

Муж занёс меня к себе в кабинет, прохрустел туфлями по битому стеклу, поставил меня на пол. Закрыл за нами дверь, скомандовал:

— Сядь, Элеонора.

— Козёл! Скотина! Я поеду домой! — конечно, я резво дёрнулась к двери.

Он быстрее меня оказался у двери, схватил за плечи, притащил к стулу:

— Сядь! В таком состоянии никуда не поедешь. За руль я тебя не пущу.

Снова сел на своё место, привычным движением поправил волосы,

— Зачем ты сюда приехала, Элеонора.

— Захотела и приехала.

— Где Маша?

— Дочка с няней, — меня подбешивали его вопросы, я заорала: — Оставь меня в покое! Лучше себе задай вопрос — когда ты успел оскотиниться!

— Я сказал тебе, это не то, чем кажется на первый взгляд.

— А что это?

— Не твоего ума дело.

— Ну да, конечно. Откуда мне, сирой и убогой понять, что здесь происходило.

Смотрела на собственного мужа. Бороться с ним, толкаться, орать бесполезно. Брутальный, жёсткий, но не жестокий, он всегда точно знал чего хотел и легко справлялся даже с недостижимыми целями. Мужчина, всегда попадающий в десятку. Только такие как он становятся директорами корпораций, играючи получают комплименты от судьбы, имеют всё лучшее.

Кто бы мог подумать, что мой муженёк так глупо погорит на измене. Как всё примитивно. Навалилась локтями на стол, смотрела в спокойную физиономию мужа (он вёл себя так, будто бы ничего не случилось), снова вскипела вулканом, у меня аж за ушами стало горячо. Умом я отлично понимала, что любые беседы сейчас это просто бесполезная болтовня, но меня распирало на скандал:

— Скажи, Василевский, что ты там у неё рассматривал? У вас было так тихо, ты, наверное, прям загляделся. Что же там есть такого, чего нет у меня?

Муж, набычившись, молча задышал, прям запыхтел, раздувая ноздри.

— У тебя лицо красное, Иван. Может врача вызовем? Тебя от такого мероприятия оторвали, вдруг кровь не туда ударила?

Муж не отвечал. Он всегда был выдержанным, не то что я. Поэтому он слушал, а из меня лезли вопросы:

— Вот мне интересно, Василевский, почему вы решили заняться этим на столе? Честно тебе скажу, как жена, положа руку на сердце: это жёстко. В смысле неудобно и в такой момент женщины думают: скорее бы всё.