Искусство непослушания - Аля Корс

— Мисс Колесникова, мы здесь для серьёзного обсуждения, а не для…

— … для того, чтобы продолжать хоронить себя заживо? Согласна, — парировала Вероника, перебивая его. Она с громким шелестом прикрепила к флипчарту лист ватмана, на котором был нарисован улыбающийся скелет, пьющий из кружки с логотипом «Орлов Фарма». Подпись гласила: «Наш главный бета-тестер. Результат: 100% отсутствия побочных эффектов. Потому что он уже мёртв».

Александр Орлов медленно повернул голову в её сторону. Его взгляд был тяжёлым, как свинцовая плита.

— Колесникова. Объясните, каким образом чёрный юмор на уровне студенческого КВНа должен спасти многомиллиардный холдинг?

— Элементарно, Ватсон, — она улыбнулась ему во весь рот, явно получая удовольствие от его сарказма. — Сейчас о вас говорят как о бездушной корпорации. Чтобы убить этот миф, нужно показать, что у вас есть… ну, если не душа, то хотя бы чувство юмора. Юмор — это человечно. А люди склонны прощать тех, кто может посмеяться над собой. Даже если шутки ниже плинтуса. Иногда особенно тогда.

— Это не шутка, это кощунство, — прошипел Аркадий Семёнович.

— Кощунство — это скрывать данные о лекарствах, — парировала Вероника, и её голос впервые потерял игривые нотки, став стальным. — А рисование глупых картинок — это терапия. Для вас в первую очередь. Вы все настолько напуганы, что излучаете панику, как радиацию. Пресса это считывает за версту. Мы должны сменить пластинку. С «мы все умрём» на «бывало и хуже».

Орлов наблюдал за ней. Он видел, как горели её глаза. Это был не просто азарт; это была уверенность хирурга, берущегося за безнадёжного пациента. Эта уверенность действовала на него гипнотически.

— Продолжайте, — его голос прозвучал тихо, но слышно было каждое слово. Аркадий Семёнович мгновенно смолк.

— Спасибо, — Вероника кивнула Орлову, и в её взгляде мелькнуло нечто вроде уважения. — Итак, План «Б». Где «Б» — это «Безбашенность». Шаг первый: полное и безоговорочное признание.

В комнате поднялся ропот. «Самоубийство!» — «Они сожрут нас живьём!»

— Тишина! — рыкнул Орлов, и ропот стих. Он смотрел на Веронику. — Обоснуйте.

— Мы не признаёмся в преступлении. Мы признаёмся в ошибке. Огромной, глупой, человеческой. Мы говорим: «Да, мы облажались. Система дала сбой. Мы так сильно хотели выпустить лекарство, что поторопились». И тут же добавляем: «Но мы его исправили. Вот список из десяти пунктов, как мы меняем процедуры. И вот наш новый независимый комитет по этике, в который войдёт, например, тот самый блогер-медик, который нас сейчас травит. Мы платим ему за честную оценку».

Идея повисла в воздухе. Она была безумной. Рискованной. Но в ней был зеркальный отполированный шип.

— Вы предлагать пригласить волка в овчарню? — не выдержал кто-то.

— Я предлагаю дать волку работу смотрителя. Ему будет некогда охотиться, — улыбнулась Вероника. — А теперь, господа, самое весёлое. Пресс-конференция.

Орлов нахмурился.

— Какая ещё пресс-конференция? После вашего «признания» журналисты разорвут нас на части.

— Именно поэтому она должна быть необычной. Не будет скучных заявлений за трибуной. Мы проводим её в формате «вопрос-ответ» в нашем же исследовательском центре. Покажем лаборатории, чистые комнаты. Пусть увидят, что мы не в подпольном бункере сидим. И я буду вести её лично.

— Вы? — недоверчиво выдохнул Аркадий Семёнович.

— А кто ещё? Вы? — она посмотрела на него с притворным сочувствием. — Простите, но вы выглядите как человек, который только что проглотил кислый лимон. Кадр не для телевизора. А я — симпатичная, дерзкая и умею уворачиваться от острых углов. В прямом эфире.

Орлов молчал, оценивая. Риск был колоссальным. Но пассивное ожидание смерти его бизнеса было для него неприемлемо. Эта девушка предлагала действие. Пусть сумасшедшее, но действие.

— Хорошо, — сказал он, и в комнате замерли. — Пресс-конференция. По вашему сценарию. Но, Колесникова… — он поднялся, опёрся руками о стол и наклонился вперёд, его фигура доминировала над всем помещением. — Если вы провалитесь, падение будет долгим. И я не буду вас ловить.

Вероника выдержала его взгляд без единой дрожи. На её губах играла та же бесшабашная улыбка.

— Александр Викторович, я обожаю аттракционы. Особенно с экстремальными горками. Назначим на послезавтра? Дадим им время распалиться.

Она собрала свои листы, оставив на флипчарте улыбающегося скелета.

— Команда, у вас есть двое суток, чтобы выучить новые тезисы и перестать выглядеть как на похоронах. Тренируйте улыбки перед зеркалом. Рекомендую.

И она вышла, оставив за собой шлейф из смешанных чувств — ужаса, недоумения и слабой, но зарождающейся надежды.

Орлов остался в переговорной один после того, как менеджеры, перешёптываясь, разошлись. Он подошёл к флипчарту и долго смотрел на глупого скелета. Потом неожиданно для самого себя он достал телефон и сделал снимок.

«Мария, — сказал он, выходя в коридор и обращаясь к секретарше. — Найдите всё, что есть в сети о Веронике Колесниковой. Все её интервью, проекты. Всё».

«Хорошо, Александр Викторович. И… кактус? Про него не забыть?»

Орлов на секунду задумался.

— Забыть. Пока что.

Он шёл к себе в кабинет, и в его голове стучала одна-единственная мысль: он нанял её, чтобы спасти компанию. Но теперь он начинал понимать, что она представляет собой угрозу куда более серьёзную, чем падение акций. Она угрожала его главному активу — контролю. Над ситуацией. Над людьми. Над собой.

А худшее было в том, что эта угроза ему почему-то начинала нравиться.

Глава 3: Поле битвы — студия «РБК»

Пресс-конференция была назначена на 11:00 в пресс-центре «Орлов Групп». К десяти утра помещение уже напоминало муравейник, потревоженный палкой. Журналисты, фотографы, операторы — все жаждали крови. В воздухе витал запах ожидания скандала.

Александр Орлов наблюдал за этим хаосом из-за стекла смежной комнаты. Он был в своём обычном состоянии — ледяное спокойствие, но сегодня к нему добавилась тонкая, как лезвие бритвы, струйка адреналина. Он рисковал всем, доверившись этой… девчонке. Его взгляд упал на неё же.

Вероника стояла перед большим зеркалом, поправляя прядь волос. На ней был не деловой костюм, а элегантное, но дерзкое платье глубокого василькового цвета, которое подчёркивало каждую линию её тела. Оно говорило не «я серьёзный профессионал», а «я та, перед кем вы не устоите». Рядом на стуле лежала её броня — тот самый розовый свитер, на случай если «понадобится стать милой».

— Ну что, босс, —