Собственность Короля - Айя Субботина

— Где, бля, мой кофе? — шарю взглядом по столу, но там только полная пепельница окурков, половина из которых с отпечатками от ярко-розовой помады.

— Не хочешь ответить? — Дина хватает телефон и сует его мне под нос.

Я молча беру его и, даже не глянув, скидываю. Она раздраженно выпучивает глаза, потом громко вздыхает и садится на диван напротив.

— Ты в курсе, что люди, которые столько курят, обычно сдыхают от рака легких? — комментирую ее хер знает какую по счету сигарету за сегодняшний вечер.

— Я скорее сдохну от инфаркта, до которого меня доведет твое упрямство, — фыркает она.

— У тебя нервы как у лошади.

Наш «милый разговор» перебивает официантка с подносом, на котором стоит мой кофе и какой-то разноцветный коктейль, украшенный такой же пестрой поебенью. Кофе я выпиваю мгновенно и тут же прошу принести еще один.

— Блин, почему у нас до сих пор нет в прайсе таких графинов с кофе?

— Потому что это — ночной клуб, а не бистро. — Дина тянет из декоративной конструкции причудливо разрезанную дольку лимона и отправляет ее в рот вместе с кожурой. Потом брезгливо складывает на стол остатки декора.

— Это, бля, мой клуб, я хочу графин с кофе.

— Хорошо, что из нас двоих имеет значение только мое «хочу».

— И мой банковский счет.

Дина закатывает глаза.

Она уже пять лет работает моей личной помощницей. Хотя, сейчас это уже скорее «должность вежливости», потому что в последнее время даже мне самому тяжело назвать все те вещи, которые она делает. Но именно она убедила меня не продавать этот клуб — творение моего архитектурного угара — попросила дать ей некоторый «кредит доверия» и полгода времени. Сейчас, спустя год, «Midnight Soul» вошел тройку лучших ночных клубов страны. Формально он, конечно, принадлежит мне, но рулит всем Дина. А я, если честно, даже не в курсе, как тут все устроено.

— Ты хотя бы знаешь, сколько бабок у этого мужика? — Дина пьет коктейль маленькими глотками, держа бокал за «чашу», а не за ножку, как это нужно по этикету. Ничего такого, девяносто процентов современных телок так делают, но не выколоть же мне собственные глаза, которые подмечают такие детали? — А какие у него связи?

Я с тоской вытряхиваю на язык последние капли кофе из чашки, а потом бросаю взгляд на тыльную сторону ладони. Клеймо в виде короны стало белёсым, растянулось со временем, но, но, бляха, иногда болит как будто свежее. У меня есть деньги, чтобы сделать его максимально «невидимым», но когда-то давно я принципиально решил этого не делать. Оставил себе как напоминание на всякий случай, если вдруг начну съезжать с катушек и превращаться в такого же мудака как и те, кто со мной это сделали.

— Я не работаю с бандитами, Дина. Вопрос закрыт.

— Ну да, а с Эйвой ты просто спелся!

— Не сравнивай, пожалуйста, строительство розового домика для Барби — с виллой для мудака, который будет принимать там своих «пацанчиков».

— Я бы выбрала второе!

Даже не сомневаюсь. Мы с Диной настолько по-разному смотрим на некоторые вещи, что даже удивительно, как нам до сих пор удается работать в тандеме. Тем не менее, если бы на одной чаше весов были вообще все мои сотрудники, а на другой — Дина, и нужно было бы выбирать — я бы выбрал ее. Она это прекрасно знает, поэтому и борзеет, иногда конкретно испытывая мое терпение. Но в основном мне достаточно один раз рыкнуть, чтобы Дина вспомнила, кто она и где ее место. В хорошем и правильном смысле этого слова.

— Я никакого отношения к этому дерьму иметь не буду, Дина. Я просил тебе не подсовывать мне такие предложения, считай, что это твое последнее китайское предупреждение. В следующий раз за мое потраченное в пизду время ты заплатишь из своего кармана.

— Ты хорошо мне платишь.

— Не заставляй меня думать, что ты не умеешь распоряжаться деньгами и поучить тебя экономии одним старым, но работающим способом.

А вот сейчас я уже не шучу. Всегда есть предел моего терпения, только у кого-то до него есть шаг, у кого-то — пять, а у кого-то, как у Дины — марафонский спринт. Но огребают все одинаково независимо от статусов и регалий, и моя помощница прекрасно это знает, поэтому вовремя закрывает рот и продолжает медленно потягивать коктейль, на этот раз листая что-то в телефоне.

А вот и хуевый сигнал — она нарочно не форсирует тему с участком на Преображенской. За что я ценю и уважаю Дину больше всего — так это за ее умение всегда быть на шаг впереди даже самых тупых моих заморочек. Я не успеваю сказать, что хочу тот или иной объект, а она уже знает, с кем нужно поговорить и что нужно предложить, чтобы я получил в свои лапы новую игрушку. И, конечно, моментально бежит рассказать, какая она вся из себя молодец. Уверен, что у ее раздутой тяги обязательно заслужить похвалу есть глубокая психологическая проблема, но какая в хер разница, если мы оба получаем от этого профит?

— Кто перехватил участок, Дина?

Она делает еще один глоток, медленно слизывает остатки коктейля с губ и, глядя прямо мне в глаза, произносит одну единственную фамилию:

— Шубинский.

— Сука! — Я зло пинаю стоящий между нами стол и тот отлетает на добрых несколько метров вперед. — Блядь!

Дина даже не пытается встать со своего места — уже привыкла, что иногда мне на пару секунд сносит крышу. Несколько месяцев работы с психологом не дали вообще ни хера, кроме вывода, что мои вспышки агрессии — это всегда реакция на стресс. Как сказала та умная тётенька в огромных очках: «Влад, вы перестанете злиться, когда почувствуете себя в безопасности». Ага, значит, блядь, я даже в гроб лягу, матеря и проклиная всех на свете.

— Влад, я сделала все, что смогла, — говорит Дина.

— Ты сказала, что решила вопрос. — Не то, чтобы у меня есть претензии к ее исполнительности или, тем более, честности, но какого хера?! — Это третий участок. Шубинский уводит у меня из-под носа третий участок.

— Ну, учитывая ваши с ним тёрки, ничего удивительного. — Дина встает, медленно и грациозно, как будто позирует перед телекамерами, подтягивает стол на место, потом снова усаживается, но на этот раз выкладывает на него свои длинные, упакованные в колготки-сеточкой ноги. — Он всегда будет пытаться тебя обойти, для Шубинского это дело принципа.

— Ну да, блядь, как же не