Как во сне - Юлия Резник

Конечно. Извините. Просто я подумала, что могла бы помочь… – пробубнила я. Отвернулась, чтобы сложить в аптечку бинты и антисептики. – Что же касается корпоратива, прогулять его не получится. Вы вообще помните, кого туда пригласили?

– Да вроде склерозом я не страдаю!

– Как знать? Вас столько раз били по голове, – сладко пропела я, точно зная, что моя дерзость поднимет Калоеву настроение. Так и вышло. Эльбрус Таймуразович усмехнулся. Нереально белые на фоне черной бороды зубы хищно блеснули. Пальцы послушно взметнулись к пуговицам на рубашке, проворно расстегивая одну за другой.

На полуголые закаленные спортом тела за время своей спортивной карьеры я насмотрелась достаточно. Меня сложно было удивить кубиками на прессе или мощными бицухами. И почти невозможно смутить. Но тут взгляд невольно отскочил в сторону…

– Сейчас принесу чистую рубашку.

– Ага, давай. И не забудь эту отдать в химчистку.

Я громко цокнула, демонстративно закатывая глаза. Тоже мне! Как будто я хоть когда-нибудь хоть что-нибудь забывала. Эльбрус хмыкнул. И тут же загрохотал в трубку:

– Ира, Николай сейчас привезет Римму. У нее сегодня не лучший день… Я бы сказал, хуже не бывает. Уколите ей что-нибудь… Я не знаю.

Остаток разговора я не слышала, потому что скрылась в небольшой гардеробной. Здесь у Калоева хранились в основном более неформальные вещи. Еще из той, спортивной жизни. Так и не привыкнув к ношению костюмов, Эльбрус сменял их на джинсы с поло при первой же возможности. А жаль. Костюмы ему очень шли.

Пробежавшись пальцами по мужским вещам, я еще раз полюбовалась на свой маникюр, сняла вешалку с классической белой рубашкой, которые Калоев предпочитал всем другим, и вернулась с ней наперевес в кабинет.

Эльбрус встречал меня голым торсом. Конечно, не таким рельефным, как на пике формы, когда он одним за другим завоевывал все возможные чемпионские титулы, но вполне сносным для мужика его лет и образа жизни, больше не предполагающего тренировок нон-стопом.

– Вот! Надевайте. Галстук или шейный платок?

– Никаких платков. Я в нем как павлин.

– Зато он не так сильно душит.

– Да лучше я умру от удушья, чем выйду в люди как последний петух!

Я опять закатила глаза. Ага. А что мне оставалось? Кавказский мужчина, каким бы либеральным он не был – все же остается кавказским мужчиной.

– Выше речь шла о павлине.

– Павлине-мавлине – один черт! – вяло огрызнулся Эльбрус, тяжело опускаясь в кресло. – Иди, Уль, мне еще позвонить надо.

Что мне оставалось, когда он так настойчиво меня выпроваживал? Только оставить его наедине с горем. Ну, я и поплелась к двери. А на полпути замедлилась. Свернула к стенке, за дверью которой прятался небольшой бар, плеснула в стакан на пару пальцев его любимого коньяка – единственного алкогольного напитка, который Калоев мог себе позволить выпить, поставила перед его носом и, наконец, вышла.

Мне тоже нужно было принарядиться. Не зря же я наняла стилиста, чтобы выглядеть на все сто. В смысле… Насколько это в принципе было возможно в моем случае. И нет, я не какая-нибудь уродка. Что, впрочем, не объясняет, почему у меня совершенно не складывается на личном фронте. Ладно, раньше мне просто было не до парней. Но теперь-то я готова к романтическим отношениям. Наверное, рано или поздно к этому приходят все нормальные девушки. Просто я в этом смысле поздняя. И, казалось бы, ничего критичного в этом нет, главное, что я все-таки созрела. Даже стала засматриваться на чужих детей, примеряя на себя роль мамочки. Но как-то так вышло, что имея довольно обширный круг общения, целую кучу друзей-мужчин и острую потребность в любви, я так до сих пор ни разу и не влюбилась. Да и ко мне никто не лез с чувствами…

– Ты же бро, – пояснил мне однажды один из моих приятелей.

– М-м-м. И что это означает?

– Ну… Ты друган, свой в доску парень. – Ваган развел руками. – Друганы не будят в тебе… эм… плотского желания.

Я ужасно смутилась. И чтобы скрыть этот позорный факт, обстебала бедолагу на предмет высокопарности его высказываний. Это ж надо, как закрутил – плотского желания. Боксерам и слов таких не положено знать! Ржали мы так, что тряслись стены.

– Ну вот. А я про что? С телкой даже эту ситуацию невозможно представить.

– Да почему? – психанула я.

– Да потому что с ними любой разговор – прелюдия, – скабрёзно хмыкнул. – А с тобой нормально можно побазарить, да? Без ужимок и хороводов. Пойду отолью. Ты пописать не хочешь?

– Пф-ф-ф. Нет. Вали.

Отгоняя настигшие меня воспоминания, снимаю с дверной ручки висящий на ней чехол с платьем. Пакет с туфлями дожидается меня в шкафу, там же, где и пальто. Хоть бы не переломать ноги на этих ходулях, господи! Пусть я никогда и не стеснялась своего роста, установка, что каблуки – вообще не моя тема, была во мне непоколебимой. Впрочем, Рите-стилистке мои установки были до лампочки. Выслушав мои невнятные блеяния, она покрутила пальцем у виска и потащила меня к первому же приличному обувному, а там… Там, наверное, все же сыграло роль, что я девочка. Я просто влюбилась в эти босоножки. Серебристый металлик, тонкие ремешки и будто крылышки феи на задниках… В таких туфельках даже мой сорок второй размер казался изящным.

– Эльбрус Таймуразович, я вам не нужна? – Молчание. – Мне просто нужно отойти переодеться, и все такое… – вздохнула я.

– Иди, – раздался глухой ответ.

– Если что – буду на телефоне. Начало в семь.

– Я запомнил это, несмотря на то, что меня изредка били по голове.

Это правда. Он мало пропускал.

Я широко улыбнулась. Все-таки мой шеф мировой мужик. Не зря я как пришла к нему еще на практике, так до сих пор и сижу у него в приемной. Хотя уже могла бы пойти на повышение, о чем мне при каждом удобном случае напоминал отец. Да и денег я могла бы поднимать в разы больше. Но, наверное, потому что как раз в деньгах я особенно не нуждалась, главным фактором в выборе места работы для меня стала атмосфера в коллективе. То, что я шла в офис, если не как на праздник, то вполне себе с радостью. И каким бы загруженным не был мой день, возвращалась домой с ощущением, что все я делаю правильно.